но дешевле мы его продавать не могли, иначе бы молодая компания просто разорилась. Нужны были клиенты, при увеличении их числа можно было бы снизить цену. Вот тут-то и появились посредники – эти самые бюро по жизнеустройству. Их привёл Якушев. И это был прорыв! Вместо снижения цены он предложил дать им долю в двадцать пять процентов от стоимости гипносна, а они уже придумали способ, как сделать так, чтоб работяги оказались способны его оплатить. Так появились пчёлы и ульи. Якушев говорил, что это прекрасная возможность для развития, дескать, цену снизить всегда успеем, но для начала надо добиться финансовой независимости. Что касается роскоши… он утверждал, что для того чтобы нашу компанию воспринимали всерьёз, мы должны и выглядеть солидно. А по про эвтаназию все мне говорили: «Всё по закону», «они сами так хотят», «это лучшая смерть без боли и страданий»…

– А ты такой наивный столетний дурачок, – ухмыльнулся Закари.

– Да ты пойми, я был всего лишь ИИ, а ИИ должен подчиняться человеку. Наверное, я попал не в те руки. Но сейчас я сам человек… почти. Сам могу выбирать, с кем мне по пути, – он с надеждой посмотрел на собеседника. – И вообще, боюсь, ты недооцениваешь мою работу. Мой создатель перед смертью наказал мне сделать виртуальную реальность доступной для всех. Я сделал. Может, неидеально, но у меня получилось… Параллельно я понял, что гипносон – это не просто развлечение. У виртуальной реальности кроме прочих есть, например, такая задача – абсорбировать человеческую агрессию.

– Это как?

– Люди жестоки, и в отличие от животных жестоки сознательно и часто бесполезно. Один из способов развлечения у них – это причинять друг другу боль. Как показал весь ход истории, человечество абсолютно не способно обходиться без войн, несмотря на то что поддержание мира – это основная задача политиков. Поэтому либо реальная опасность того, что люди сами себя уничтожат, как это наглядно показал последний мировой конфликт, когда мир в очередной раз был поставлен на грань ядерной катастрофы, либо то, что мы имеем сейчас: уверенность в дальнейшем существовании человечества. Это, поверь мне, немало. Мы сумели отвлечь людей и целые страны от взаимных распрей, они теперь дерутся только в игре. Всё это в соответствии с принципом меньшего зла. За время массового распространения технологии гипносна на Земле не произошло ни одного серьёзного военного конфликта. Снизилось количество преступлений, связанных с насилием. Процесс глобализации значительно ускорился. Большинство стран разделены теперь границами лишь формально, кроме ближневосточных и самых диких африканских. Ещё России, конечно… И мне приятно думать, что в этом есть и моя заслуга, и заслуга моего создателя.

– Согласен, Буратино, это немало. Это очень даже здорово! Ты большой молодец. Но всё это, как наркотики, назначаемые на последней стадии рака. Они лишь снимают боль и страх, но от болезни не излечивают. Когда человек лишается гипносна, эта абсорбируемая агрессия высвобождается, и он начинает на всех бросаться. Ты прав, и не только жестокость, но и жадность, и подлость заложены в природе любого человека. Эти инстинкты необходимы для выживания в дикой природе или в примитивном, нецивилизованном обществе. И им не нужно давать выход. По большому счёту не важно, в какой реальности они проявляются. Там те же люди. И хоть там невозможно навредить им физически, но негативное воздействие на психику может быть не менее разрушительным. Надо учить человека подавлять в себе порочные проявления. Это как у компенсированных маньяков, которые, испытывая влечение к убийству, в то же время понимают, какой непоправимый вред могут нанести, и удерживают себя усилием воли. Так должен уметь делать каждый. Насколько он научится контролировать свои дремучие инстинкты, настолько хорошим человеком и будет. Понимаешь? – Закари показалось, что он говорит слишком сумбурно из-за волнения.

– Понимаю. Ты говори, говори, – успокоил его Буратино. – У нас есть ещё минут пять.

– Игра – прекрасное средство для обучения и воспитания людей. Вы почти это не используете. Ваши игрища потакают самым низменным инстинктам, а могли бы быть использованы для создания новой морали…

– Мы думали, что это неэтично – навязывать путём внушения людям свои идеи, – поспешил вставить мальчик.

– Кто-то всё равно берёт на себя такую ответственность: решать за других. И более охотно это, к сожалению, делают мерзавцы. У них нет никаких комплексов по этому поводу, никакой рефлексии. Они не думают про этику, а просто берут и делают так, как им самим выгодно. И пекутся не о том, как сделать людей лучше, а как оправдать свою выгоду в их глазах. Так почему не взяться за установление правил игры людям хорошим? Вот тогда и воцарятся на Земле мир и благоденствие.

– Как ты себе это представляешь?

– Вот изгои говорят, что строить прекрасное будущее будут только люди с подходящим набором наследственных признаков. Я считаю, что это чушь и фашизм. От наследственности многое зависит, но от воспитания гораздо больше. Нужно сделать так, чтобы быть хорошим, общественно полезным, цивилизованным человеком было популярно.

– Мне в общем нравится то, что ты говоришь, и у меня будет к тебе предложение по этому поводу. Но озвучу я его на совете директоров, который состоится прямо сейчас и на который я тебя приглашаю.

Тотчас открылась дверь, и в кабинет зашёл Одинцов и тепло поприветствовал Закари. И почти сразу за ним Якушев. Он тяжело посмотрел на молодого человека, потом вопросительно на Буратино. Тот кивнул. Исполнительный пожал плечами и сел.

– Я всё-таки не понимаю, что этот тип здесь делает?

– Это я его пригласил, – твёрдо ответил Буратино. – Давайте начнём с обсуждения ситуации в игре «Время ведьм»…

– А давайте! – с готовностью подхватил, почти перебил исполнительный директор. – Я, в полном восторге от того, как вам удалось провернуть этот переворот… – он потёр шею, как будто она у него болела, – но хочу вам напомнить, что игра называется «Время ведьм», и как же вы теперь без ведьм там обойдётесь?

– Почему же без? – ответил Буратино. – Они будут там присутствовать, только не на ключевых позициях, как раньше, а как неизбежное, но контролируемое зло. Игроки в подавляющем большинстве положительно реагируют на захват герцогом Альбрукским к власти в стране. Эта победа, я уверен, резко увеличит приток пользователей в игру. Следовательно, концепция «феодализма с человеческим лицом» продуктивна.

– Выходит, я был неправ, – признал Якушев с досадой. —Ладно. Без меня там тогда разбирайтесь, раз такие умные.

– Отлично, – Буратино по-детски улыбнулся, но потом сразу стал серьёзным. – Теперь поговорим о том, что делать с реалом. И, боюсь, Андрей, тебе не понравится то,