Шрифт:
Закладка:
– Это тебе за всё, что ты со мной сделал, – прошипел шут. Его лицо искривила страшная гримаса какой-то нечеловеческой эмоции.
Мятежники поняли, что их величество испустили дух, когда на шутовском колпаке перестали звенеть бубенцы.
32. День 19-й.
Пробуждение 32/08 сопровождалось торжественной музыкой и сообщением о том, что он получил сразу тринадцать уровней и достиг одной из основных целей жизни в игре «Время ведьм» – стать королём. «Король умер, да здравствует король!» гласила окружённая салютными всполохами надпись на внутренней поверхности профессионального альтфатестерского саркофага.
– Вы продолжите играть в игру «Время ведьм»? – приятным женским голосом спросил саркофаг.
– Нет, – облегчённо выдохнул Закари. – Никогда!
– В какую игру вас записать на следующий сеанс гипносна?
– Пока ни в какую.
Он отказался от гигиенических процедур и поспешил выбраться из саркофага.
Как альфа-тестер он теперь жил в альфа-доме, представляющем собой двухэтажный коттедж, на втором этаже которого располагались четыре спальни с отдельными ванными комнатами, а на первом – кухня-столовая, общая комната или гостиная и ещё один санузел. Жило в таком доме, как легко было догадаться по количеству спален, четыре альфа-тестера.
А ещё бывали альфа-дома для семейных пар. Да! Альфа-тестеру можно было иметь жену и даже детей.
Закари с наслаждением постоял под колючим душем и с не меньшим наслаждением растёрся махровым полотенцем.
В шкафу висела одежда альфа-тестера, которая не была одноразовой, как у пчёл и бета-тестеров. Чёрный комбинезон с молнией от ширинки до горла. Он полюбовался платиновыми буквами α в бриллиантовой обсыпке. Буковки сияли, переливалась и чем-то напоминали о детстве. Закари натянул комбинезон, понимая, что скорее всего делает это первый и последний раз в жизни.
Перед ним теперь стоял один вопрос: как жить дальше. Он не хотел совсем бросать виртуальную реальность, но в то же время желал существовать так, чтобы его настоящая жизнь была основной, а виртуальная – ничем не обязывающим развлечением.
Надо просто поговорить с Буратино. Он умный, хоть и странный, в нём много от человека, он должен понять…
Одину Закари не доверял. Буратино действительно был обманут и своим создателем, и Якушевым, и тем же Одином. А директор по рекламе… нет. Он прекрасно всё понимал. И когда практически на его глазах убивали невинных людей, он точил топор палача.
Надо найти разумное применение гипносну, чтобы он престал быть наркотиком, который барыги из Golden Key и компаний, подобных ей, раздают в обмен на жизнь и свободу. Надо объяснить людям, что и кто мешает им стать счастливыми в реале. Конечно, обладая возможностями богатейшей корпорации, можно было бы донести до людей эти идеи гораздо быстрее и эффективнее…
Надо просто поговорить с Буратино. А если он не поймёт – тогда к панкстерам.
Впервые в своей жизни он дошёл до работы пешком. Нужно было пройти через посёлок альфа-тестеров. Домики были хоть и симпатичные, но все одинаковые, разве что выкрашены в разные цвета. У некоторых побольше зелени, у некоторых поменьше. Видимо, так отличались дома для одиночек и семейных.
Вход в офис Golden Key находился в подножии горы. За стеклянными дверями в три человеческих роста располагался вырубленный в камне обширный вестибюль с дорогими диванами, креслами и журнальными столиками. Заканчивался он стеной с шестью лифтами.
Лифт доставил 32/08 на самый верхний этаж офиса. Кабинет Буратино венчал собой самую высокую башню замкоподобного здания. Он оказался ещё больше и роскошнее, чем у исполнительного директора. А панорамный вид из его стеклянных стен на горы открывался такой, что захватывало дух.
– Привет! – закричал Буратино, когда 32/08 появился на пороге.
– Привет-привет, – улыбнулся посетитель; забавно было наблюдать мальчугана, забравшегося в очень авторитетное офисное кресло. Казалось, сейчас зайдёт настоящий генеральный директор и попросит его не безобразничать и освободить место.
– Ну как тебе твоя новая жизнь?
– Прекрасно, если бы не одно обстоятельство…
– Ты знаешь, что перспектива «Последнего сна» тебе больше не грозит? – перебил Буратино. Он как будто старался вывалить все хорошие новости побыстрее. – Компания содержит альфа-тестеров до самой смерти.
– Не подумай, что я неблагодарен, но кое-что не даёт мне радоваться. Наверное, это даёт о себе знать та самая хромосома, которую открыли у меня изгои. Ты говорил, что и у тебя такая есть. Что-то не заметно…
– Почему? – обиделся Буратино.
– Скажи, тебе не стыдно купаться в этой роскоши, когда миллионы людей пластиковую кашу без соли жрут?
– Я никогда не думал об этом в таком аспекте. Ты опять хочешь меня огорчить? Давай, это не сложно. А я заодно поучусь контролировать эмоции. Но пойми, это не мой выбор. И потом, в виртуальном мире они могут жить не хуже…
– Я говорю это не для того, чтобы огорчить тебя. Просто не понимаю, как у искусственного интеллекта может развиться эгоизм? Это слишком по-человечески, – Закари сразу обратил внимание на портрет седого старика в чёрной рамке, на которого, как внук, походил Буратино, и золотую урну для праха с цифрами 1954-2022. Эта инсталляция занимала в кабинете такое же важное и видное место, как бары с алкоголем у исполнительного и рекламного директоров. – Это же твой создатель, которого ты клонировал? Вряд ли он был настолько себялюбив – у него хорошее лицо. Откуда это в тебе?
– Не надо принимать меня за полуробота-полуребёнка. Я – то, что я есть. Вернее, я – тот, кто я есть. И я хочу разобраться в том, что такое хорошо и что такое плохо именно с человеческой точки зрения.
– Так, чёрт возьми, я же об этом и говорю! Если у тебя и у меня всё хорошо, это вовсе не означает, что и у других тоже. И если ты можешь беспечно наслаждаться жизнью, когда другие страдают – это… как минимум неправильно. Как ты вообще мог допустить, чтоб людей усыпляли с помощью твоей технологии?!
У Буратино снова навернулись слёзы на глаза, но он помотал головой, поморщился и сдержался.
– Я сам пытаюсь это понять… Сначала гипносон был очень дорог – его могли позволить себе только богатые. Я считал, что это неправильно,
