Первой целью был штаб Эсташа д'Обресикура в Ножан-сюр-Сен. Обресикур не хотел рисковать тем, что его будут брать измором в Ножане. Поэтому он собрал своих людей из периферийных гарнизонов, всего около 600 или 700 человек, и, оставив Ножан под командованием одного из своих лейтенантов, отступил вниз по Сене. 23 июня 1359 года он нашел хорошую оборонительную позицию у Бре-сюр-Сен, примерно в пятнадцати милях вниз по течению от своего штаба. Здесь он, следуя английской тактике, расположил своих людей в пешем строю на возвышенности в винограднике, где ряды лоз могли сбить темп движения вражеской кавалерии. Хотя отряд Обресикура значительно уступал в численности противнику, он был уверен в победе. Но победить ему не удалось. Лейтенанты грамотно использовали свое превосходство в численности. Они разделили свою армию на три баталии и атаковав людей Обресикура сразу с нескольких сторон и наголову разгромили их. Большое количество рутьеров было убито. Тех, за кого можно было получить выкуп, захватили в плен. Среди них был и сам Обресикур[669].

После битвы жители Труа вернулись в свой город. Водемон же вместе с оставшимися войсками отправился на север и присоединился к новой армии, собранной архиепископом и капитаном Реймса. Как и в долине Сены, они направились прямо к самому большому гарнизону рутьеров в регионе, который было легче всего взять измором: гарнизон Франка Хеннекена в Сиссоне. Дюри и Скот изо всех сил старались облегчить положение своего коллеги, но у них не хватило сил, и они были вынуждены отступить. В конце концов, Хеннекен сдался на условиях капитуляции после осады, длившейся около месяца. Дюри капитулировал через три недели после этого а Вайли был оставлен рутьерами через несколько дней. По условиям капитуляции рутьерам и их капитанам было позволено уйти под конвоем. Но простые люди не желали этого. Они набросились на рутьеров, когда те уходили, и убили всех, кого смогли. Хеннекена, вызвавшего особую ненависть, повели на казнь на рыночной площади в Реймсе. Его с огромным трудом удалось отбить только благодаря дворянину, который пообещал ему сохранить жизнь[670].

Эта короткая, но очень эффективная кампания очистила от всех крупных вражеских гарнизонов долины Эсны и Марны. Обресикур был доставлен в Труа, где, как и Хеннекен, едва избежал линчевания. Его продержали в плену несколько недель, пока он искал выкуп. Скот вернулся в Пикардию, откуда он приехал. Дюри покинул регион, несомненно, перебравшись в Пикардию. Альбрехт вернулся в Жье. Об Хеннекене больше ничего не было слышно в Шампани, хотя он вновь появился несколько лет спустя в Бретани. Питер Одли вышел из партнерства с Обресикуром незадолго до битвы при Бре, забрав 60.000 мутондоров в качестве своей доли прибыли. Он попытался продолжить дело самостоятельно. Через несколько недель после этого он со своей компанией ночью взобрался на стены Шалон-сюр-Марн и ненадолго занял часть города, после чего был выбит гарнизоном. Это знаменитое, но совершенно неприбыльное предприятие стало последним заметным подвигом в его карьере. Одли разместил награбленное у банкиров Мехелена и Слейса и умер в своей постели в Бофоре в начале 1360 года. Гарнизон Пон-сюр-Сен продержался еще несколько месяцев, пока весной 1360 года его капитан Жан де Сегюр не отправился в Труа для переговоров о сдаче города. Епископ Труа выделил ему охрану, но как только весть о его присутствии распространилась по городу, у епископского дворца собралась разъяренная толпа, требующая его крови. "Убейте его! Убейте его!", — кричали люди. В конце концов, они ворвались внутрь и потащили его прочь, чтобы зарезать на улице. Единственным заметным лицом выжившим в этой кампании был Брокар де Фенетранж, который поссорился со своими нанимателями, как и многие ему подобные, и по тем же причинам. Лейтенанты не смогли собрать деньги на выплату его гонорара. В результате он захватил несколько замков и начал собственную грабительскую кампанию, которая продолжалась до тех пор, пока его расходы не были окончательно погашены в начале следующего года[671].

Компании, вторгшиеся в Шампань, были большими и хорошо организованными, а среди их лидеров были одни из самых опытных профессиональных солдат, действовавших во Франции. Интересен вопрос, почему они были так быстро и полностью разбиты, в то время как в других регионах меньшие по численности группы сметали все на своем пути. В какой-то степени заслуга здесь принадлежит отдельным людям: двум лейтенантам, епископу Труа, архиепископу и капитану Реймса. Но столь же энергично представители власти могли действовать и в других местах. Главное объяснение заключается в том, что устойчивость исторических провинций Франции перед лицом этих вторжений во многом зависела от их политических традиций: от их социальной солидарности, от готовности их жителей прийти на помощь другому округу до того, как они сами подверглись нападению, а также от их способности организовать и оплатить военную кампанию. Критическим моментом был период сразу после вторжения. Как только рутьеры достигали значительной степени проникновения, масштабов разрушений обычно было достаточно, чтобы предотвратить любой скоординированный ответ. Налоговая база была уничтожена. Никто не осмеливался покинуть свой район. Институты власти провинции быстро переставали функционировать. Фактическое исчезновение центрального правительства в конце 1350-х годов показало, в чем заключалась реальная сила французского общества. Древние провинции, сохранившие часть своей автономии и институтов власти за время полуторавекового экспансивного королевского правления, преуспели гораздо больше, чем те, которые были полностью подчинены бальи и чиновникам короля. В таком слабом и разнообразном регионе, как Овернь, попытка организовать оборону в провинциальном масштабе потерпела крах в течение нескольких недель. В Лимузене она провалилась почти сразу. Иль-де-Франс с его давней традицией подчинения короне почти провалился в своей собственной обороне. Для сравнения, Шампань, как и Лангедок, была провинцией густонаселенных городов, связанных между собой тесной сетью местных союзов. Еще в середине XIII века она обладала значительной степенью политической автономии. И, хотя с тех пор она стала владением королей Франции, она сохранила многие свои древние институты власти, а также сильную политическую идентичность, которая была продемонстрирована во время восстаний 1314 и 1315 годов и совсем недавно на собраниях провинциальных Штатов во время кризиса 1358 года.

* * *

Роберт Ноллис покинул Осерруа в конце апреля 1359 года и вернулся на свою базу в Шатонеф-сюр-Луар, за ним следовали обозы с добычей и длинные вереницы пленников, среди которых было много женщин и детей. Его следующее великое предприятие планировалось начать в новом году. Уже в феврале 1359 года компании, действовавшие в Берри и Ниверне, начали собираться в Шатонеф на праздник. Их лидерами были Джон Уолдбоф и Джек Уин. Уолдбоф был чеширцем (как и Ноллис), который до этого командовал гарнизоном Корволь-л'Орже в Ниверне. Он уже был известен как человек, захвативший Протоиерея предыдущей осенью. Уин, колоритный валлиец, называвший себя Poursuivant