– Если Каден еще жив. – Талал взглянул Валину в глаза. – Адер про него не упоминала.

Валин судорожно вздохнул. С самого расставания в Костистых горах его снедала тревога за брата. Сейчас их план представлялся чистым безумием, в нем зияли тысячи дыр. Кадена могли убить сами врата или ишшин по ту сторону врат. Или он, вернувшись в Аннур, мог нарваться на людей ил Торньи, или, спасшись от заговорщиков, всплыть в канале с ножом какого-нибудь городского бандита в спине. Тот старый монах, Рампури Тан, вытворял чудеса со своим удивительным копьем, но неизвестно, насколько ему самому можно доверять. Оглядываясь назад, Валин жалел, что не остался с Каденом. Тогда-то казалось, что иначе нельзя…

Давно он не чувствовал, что хоть в чем-то сделал верный выбор. Бегство с Островов, бой с Блохой, посадка в степи, разделение крыла, притом что половину он оставил в когтях Длинного Кулака, – теперь все это выглядело чередой ошибок, а тогда казалось, и думать нечего. Валин не видел перед собой развилок, его словно несло по ненадежной дороге, и наступающие на пятки враги не давали ни обернуться, ни посмотреть вперед.

Он оглядывал городок поверх потемневших вод. Что, если и это тоже ошибка? Еще не поздно повернуть назад, отыскать незамеченную развилку, подумать, нет ли лучшего пути, – только все другие выглядели еще хуже. Оставить ил Торнью торжествовать победу? Трудно будет сместить правителя, только что победившего в таком сражении. Идти дальше на север в надежде отбить у ургулов Гвенну с Анник? Шансы на успех жалкие, а погибнув, он уже не сумеет ни отомстить ил Торнье, ни помочь Кадену. Вернуться на Острова, выложить все, что знает о заговоре, Давин Шалиль и командованию Гнезда? Они подчиняются ил Торнье, и нет уверенности, что сами не участвуют в заговоре.

Десятки неизвестных, множество не зависящих от него обстоятельств: Длинный Кулак, ишшин, Рампури Тан, – но вот с ил Торньей он может что-то сделать. Может попытаться.

– Кадену пока придется самому о себе позаботиться, – заговорил Валин. – А мы кровь из носу добьемся, чтобы он, если жив, не застал в Аннуре грязного предателя на своем троне.

Он сам не знал, ил Торнью или Адер имел в виду. Может быть, обоих.

Лейт безнадежно махнул рукой, устало и недовольно фыркнул:

– Не по чину мне такие дела. Я учился на пилота, а у нас теперь даже птицы нет, поцелуй ее Кент.

– Кстати, о птице, – спохватился Талал, снова наводя линзы на городок. – Ты как собираешься попасть на башню? Без Ра это будет непросто.

Солнце уже село, но зеленоватый сумрак не мешал Валину видеть. На двух островах загорелись фонари и костры – там не жалели ни дров, ни масла, что красноречиво свидетельствовало, в каком страхе пребывают горожане. Впрочем, лесорубы будут смотреть на восток, на подступающих ургулов. На южный рукав никто не оглянется, а если бы и оглянулись, так кеттрал не зря одеваются в черное и славят Хала.

– Переплывем, – сказал Валин. – Взберемся на скалу. И с нее – на крышу башни.

– Полмили в ледяной воде и семьдесят футов по отвесу, – заворчал Лейт. – Только о том и мечтал!

Валину очень захотелось придушить пилота. Было время, и не так давно, когда из всего крыла он больше всех доверял Лейту, но сражения изменили обоих, причем к худшему. Легкие шуточки Лейта превратились в подначки и нытье, и терпение Валина уже держалось на волоске. Никто не мечтал плыть через проклятое озеро. Никому неохота среди ночи, цепляясь заледеневшими руками, в мокрой одежде лезть на каменную стену, но они, Кент их побери, кеттрал!

– Это наша работа, – сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик или рычание, проговорил Валин. – Мы для того и живем.

– Бросьте. – Почуяв напряжение, Талал встал между ними. – Кончайте уже!

Кончайте… Валин готов был расхохотаться. Переплывут озеро – впереди обрыв. Взберутся на обрыв – впереди башня. Влезут на башню – останется убить ил Торнью, а справившись с ним, будут думать, как вытащить Гвенну и Анник. Одно за другим, и так без конца. Ничего не закончится, ничего. Пока ты жив.

* * *

Переплыли, к радости Валина, на удивление быстро, а вот обрыв их доканал: семьдесят футов узких уступов в коварной темноте, в скользящих мокрых сапогах, а в старой башне еще и известка крошилась под пальцами. Валин трижды, доверившись вроде бы надежному камню, повисал на одной руке. Камень срывался в волны, а ему приходилось ждать, пока подоспеют на выручку друзья.

Продвигались они медленно и мучительно, зато Валину почему-то стало спокойнее. Выбор здесь был невелик: за какой камень уцепиться, на какой уступ поставить ногу, – зато последствия сказывались немедленно: камень или держался, или нет. Ни лжи, ни обмана, и никого не надо убивать. От усилий он согрелся, все мысли сосредоточились на клочке отвесной стены прямо над головой и под ногами. Пожалуй, он даже огорчился, выбравшись наконец на шершавые доски крыши, хотя к тому времени руки у него ныли, а кончики пальцев были сбиты в кровь.

Он полежал немного на спине, разглядывая звезды – как пробитые в темноте дыры. Голос Талала вернул его к действительности.

– Кто-то там хорошо поработал, – пробормотал лич, кивнув на восточный берег Черной. – Крепко все перекрыли.

Валин, вытащив из промасленного чехла трубу, перекатился на живот:

– Что у нас там?

Талал кивнул в темноту:

– Мост вроде бы снесли, как ты и говорил. Видно плохо.

Для Валина освещенная кострами и звездами ночь была достаточно светла, чтобы разглядеть в трубу изрубленные в щепки опоры и торчащие из илистых отмелей зубья обрубков по обе стороны среднего рукава. Кругом еще валялись несколько досок настила.

– Знать бы, кто их предупредил, – пробормотал он, оглядывая сверху городок.

Поселение гудело как улей: мужчины и женщины толкали или тянули тележки и повозки – то с инструментами, то доверху заваленные стволами и бревнами. Дети с криками носились по улицам, доставляя взрослым поручения. Казалось бы, хаос, но, понаблюдав минуту-другую, Валин начал улавливать в этом безумии порядок: нагруженные тележки двигались на восток, к подобию баррикады на дальнем берегу восточного острова, и возвращались с провизией и кувшинами воды. Валин навел трубу на фигурки распоряжавшихся посреди деревенской площади людей, рассмотрел главную и чуть не выронил трубу.

– Пресвятой Хал! – выдохнул он и понял, что хохочет.

Радостное облегчение подбрасывало его, как прохладные волны на Островах, смывая на минуту сомнения и гнев.

– Мешкент, Ананшаэль и святой черный Хал!

– Что смешного в том, что этот городишко вот-вот сгорит дотла? – осведомился Лейт.

Сейчас никакой яд не мог отравить его радости. Валин в ответ только улыбнулся и передал пилоту трубу. Лейт не сразу отыскал среди теней Гвенну, а когда отыскал, тоже расхохотался.

– Вот же упрямая стерва! – дивился он. – Если Гвенну Шарп что-то достало, все ургульское воинство не заставит ее разыгрывать пленницу.