оставив после себя раздробленные камни.

Когда демон исчез, лейтенант уловил еле слышную фразу лесного короля.

— Мы уже не встретимся…

Все сидели молча, погрузившись в свои мысли. Канцлер кивком головы приказал увести демоницу. Девушка не опускала головы, но весь ее вид говорил о том, что она подавлена и что жизнь для нее потеряла смысл, ведь тот, ради которого она жила, отказался от нее. Мало того, что отказался, он дважды разрушил ее жизнь, и сейчас все становилось безразличным, даже смерть.

Блэк Харт посмотрел вслед уходящей Кейме. Он понимал, что свою роль она сыграла и сейчас будет просто обузой в чужом мире. Лейтенант отвернулся. Сейчас не следовало забивать голову этими мыслями, пришла очередь слушать то поручение, за которым они явились сюда.

— Канцлер Империи, теперь ваша очередь говорить и указывать, что делать дальше, — сказал Голбус, посмотрев на Грэгора.

Тот встал, окинул всех своим многоопытным взором, после чего начал объяснять.

Спустя полчаса разъяснений и показа на карте стратегических мест и целей для «Чертовой сотни», канцлер дошел до самой сути. Слова встали у него в горле комом, он был истинным слугой своего короля и своего народа, и ему было нелегко произносить то, что он произнес.

Блэк Харт взревел от негодования. Наступил тот момент, когда его спокойное состояние улетучилось. До сих пор из всех воинов «Чертовой сотни» для него одного слово «честь» было не просто словом. Мечты о том, чтобы быть таким же, как отец, прервались в тот момент, когда канцлер Империи произнес тяжелые для него слова.

— Вы просите нас убить короля⁈ — уточнил лейтенант, повысив голос. — Нас — воинов, которых десять лет обучали сражаться со злом во имя Империи и всего народа. Вы так спокойно этого требуете⁈

— Блэк Харт, Крейдона больше нет, его разум поглощен тьмой, он слуга повелителя, и его безумство ставит все под удар, — попытался объяснить ему Голбус.

Все это время Терноэль молчал и наблюдал за всем с нескрываемым безразличием. Он знал короля Империи и не считал его мудрым или здравомыслящим, поэтому ему было плевать на его судьбу.

— Безумство — это то, что вы сейчас говорите! — не унимался лейтенант.

Расхаживая по залу, он одной рукой держался за меч своего отца, как бы прося у того помощи в этом решении.

— Пойми, Харт, если мы этого не сделаем, Крейдон поднимет народ на восстание, мы получим войну внутри страны, как раз в тот момент, когда Пандемоний выведет все силы в бой, — как будто отчитываясь, постарался объяснить ситуацию Грэгор.

— Мы знаем, что одним из советников короля является герцог Пандемония. Именно он поработил разум Крейдона. Прославленный Рульф Воргар уже вне закона, за его голову назначена награда. Безумство бушует в столице, и оно начинает распространяться, как порча. Если мы его сейчас не остановим, наш народ пойдет против нас.

Блэк Харт широко раздувал грудь, его взор был устремлен в пол, а взгляды его друзей — на него. Никто из них не вмешивался, ведь они не чувствовали того, что чувствовал их лейтенант.

— Этим мечом, — Харт аккуратно достал клинок из ножен, — мой отец добывал славу для народа и короля, этот меч пропитан кровью врагов Империи. А сейчас вы просите, чтобы он окропился кровью своего короля⁈

Харт высоко поднял меч и с силой вонзил его в каменный пол.

— Требуем.

Голос Терноэля заставил Блэка Харта и всех остальных обратить на него внимание.

— Что-то я не помню, чтобы «Чертова сотня» подчинялась лесному королю, — язвительно заявил лейтенант, выдернув меч.

— Если ты и дальше продолжишь строить из себя рыцаря чести, то в скором времени никто никому не будет подчиняться, — голос Терноэля был спокоен, но звучал очень властно. — Выполни то, что предначертано, сын Дариуса Сцириуса, и пусть тебя назовут трижды предателем, это малая цена за спасение мира!

Эти слова заставили всех умолкнуть. Лесной король посмотрел на них, после чего, перед тем как уйти, добавил:

— Вас готовили для таких поручений, где любой другой потерпит неудачу. Так нечего давить на честь и благие намерения! Выполняйте то, для чего вы были рождены.

Сказав это, Терноэль покинул храм.

Как оказалось, этого было более чем достаточно, чтобы умерить пыл лейтенанта. Да, он негодовал и был в ярости, но где-то там, в глубине своего подсознания, он понимал всю суть выпавших на его долю испытаний.

Здесь нельзя было пороть горячку, и Харт снова сел на место, готовый выслушать все до конца. Он посмотрел на канцлера Грэгора и прочел в его взгляде понимание. А ведь правда, этот человек гораздо больше сделал для своего короля и служил ему много лет, а сейчас он своей рукой подписывает ему смертный приговор. Харт подумал о том, что канцлер сильнее его духом и понимает происходящее глубже, чем он сам.

Все вместе они еще несколько часов провели за обсуждением плана, который составил Грэгор Кларкус. Вся его шпионская сеть в столице и по всей Империи всколыхнулась и доставляла канцлеру ежедневно самые свежие новости. Но канцлера вытесняли. Сын короля с помощью золота Империи получал нужные ему сведения, а там, где не помогали звонкие монеты, выступала холодная сталь, которая действовала не менее убедительно и ломала любой хребет сопротивления. Поэтому действовать требовалось немедленно, так как силы Пандемония могли выйти на решающий бой в любой из дней, но они почему-то еще ждали. Чего именно — никто не знал.

План был насколько простой, настолько же невероятно сложный.

В растущую «золотую» армию принца Артолея рвались все те, у кого не находилось хоть немного совести и чести, чтобы не замечать те зверства, которые он творил.

Когда король окончательно обезумел, он стал лично принимать новобранцев у себя в тронном зале. Кто это хоть раз видел со стороны, рассказывал о целой роте обнаженных красавиц, которые ласкали новоиспеченных воинов, пока Крейдон и его советник проводили какой-то необычный ритуал посвящения, а заключался он в массовой оргии с участием самого короля.

Множество людей утверждали, что те, кто прошли это ночное посвящение, из тронного зала возвращались совсем иными. Глаза их были пусты, разум лишен любых эмоций, только служение Крейдону, королю королей, было самым великим желанием. Они исполняли любой приказ, и ни жалость, ни человечность, ни сострадание не могли удержать этих солдат от выполнения кровавого долга.

С помощью чужих глаз Грэгор