Шрифт:
Закладка:
Вздох, тяжёлая лапа скребёт пол и снова взгляд – молящий, отчаянный. Рыжая морда в чёрной маске тычется в серебряную цепочку.
– Хочешь, чтоб я снял крест? Надел на тебя?
Волки скулят, как собаки, он никогда в жизни не сможет убивать волков. Людей сможет, а волков – нет. Но цепочка коротка, мастер делал её для человека. Ничего, из цепи регента выйдет отличный ошейник.
– Давай голову!
Золотая вспышка, дикая резь в глазах и такой знакомый голос!
– Руди!
– Ты?! Никогда не думал, что стать человеком так просто.
– Просто, – подтверждает брат, – нет ничего проще смерти, когда-нибудь ты это поймёшь.
– Не думаю. Дьявол, как же я рад тебя видеть! Мать сказала, что обратной дороги нет, и я почти поверил.
– Она не лгала, – бросил Людвиг, – волки Небельринга становятся людьми, проходя ворота Вольфзее, но для меня они закрыты.
– Им же хуже, – пожал плечами принц-регент, – пойдём отсюда, под открытым небом легче дышится.
– Нет, – Людвиг Ротбарт обвёл глазами лики святых, – я могу говорить с тобой только в церкви. Руди, ты знаешь, что боги хранят Миттельрайх, пока им правят потомки Вольфганга?
– Мать сказала, – кивнул Руди, – только сдаётся мне, что и Луна внакладе не осталась.
– Теперь это не важно. – Людвиг опустился на резную скамью. – Если Ротбарты потеряют трон, Небельрингу конец, а с ним и щиту Миттельрайха. Это правда, Руди, хотя поверить в неё и трудно, я и сам не верил…
– Не верил или не знал?
– Перед коронацией я вписал в книгу Вольфганга своё имя. Разумеется, я прочёл договор, но мало что понял. Конец династии это всегда смуты, войны, разруха. Чего удивляться, что предок пёкся о продолжении рода? Я вспомнил о клятве, только встретив Милику. Мать была вне себя…
– Ещё бы, ведь она нашла тебе невесту. Дьявол, сватать тебе высокую брюнетку?!
– Руди, избави тебя Господь узнать, что такое любовь.
– Лучше я сам себя избавлю, это надёжней. Прости, я тебя перебил.
– Мать тоже узнала всю правду лишь в Вольфзее, хотя императрице, когда она носит сына, открывается многое. Женщины не знают, но чувствуют.
– Милика выносила Мики, и ей ничего не открылось… Людвиг, я уже ничего не понимаю.
– Это трудно понять…
Алая кровь на рубахе. Открылась рана?
– Помолчи, я тебя перевяжу.
– Бесполезно, – Людвиг улыбнулся одними губами, – волк Небельринга, надевая крест, отрекается от клятвы Вольфганга. Для того здесь и построили церковь, только нам без помощи в неё не войти. Милика меня позвала, ты отдал мне крест, и я вернул своё тело. От рассвета до полудня.
– В полдень ты снова станешь волком?
– В полдень я умру, – просто сказал Людвиг, – окончательно и бесповоротно. Не буду врать, что мне не страшно, всё равно не поверишь.
Исполненные кротости взгляды, молитвенно сложенные руки, золотое сиянье. Святой Иоанн, святой Габриэль, святая Мария… И тут же бурые пятна на белом мраморе, засыхающие ветки, сгоревшие свечи. Врата спасения, врата смерти…
– Руди, ты слышал о лунном проклятье?
– Нет.
– Это – болезнь. Очень редкая. Она возникает из ниоткуда и переходит от матери к дочери, потому что сыновья умирают в младенчестве. Женщина кажется здоровой, но лишь кажется. Жена Хорста Линденвальде была больна. Узнав, что с ней, графиня приняла яд, но для всех она умерла родами. Врач скрыл правду, но объявил, что Милике Ротбарт нельзя рожать. Когда я попросил руки Милики, Линденвальде сказал мне то, что знал сам, но я слишком любил…
Бесплодный брак не принёс бы зла, наш род продолжили бы твои дети, но Милика меня обманула. Потому что любила, и желание подарить мне сына оказалось сильнее страха смерти. Мы лгали друг другу из любви, и мы погубили всё и себя…
– Тебе лучше отдохнуть!
– Помолчи! Когда Милика призналась, что беременна, я вспомнил договор Вольфганга. Император может выкупить чужую жизнь ценой собственной. Я не верил, что это правда, но утопающий хватается за соломинку… Жизнь без Милики казалась мне невозможной, и я отдал себя Небельрингу.
– Ты просил меня позаботиться о жене, выходит, всё-таки верил.
– Да. И нет. Получи я знак того, что выкуп принят, я б сказал тебе всё, но не случилось ничего. Понимаешь, ничего! Милика родила Мики, всё было так хорошо, что я и думать забыл о своей жертве. Луна взяла меня тогда, когда я этого не ждал. Я уснул в своей постели и очнулся у ворот Вольфзее, закрытых ворот.
…А кровь все льётся и льётся; льётся и уходит в мраморный пол, словно в песок. Сколько же её!
– Это всё?
– Нет. Милика не должна была умирать, я спас не её, а Мики. От смерти, но не от лунного проклятья. Михаэль не будет иметь сыновей, а его дочери понесут в себе болезнь, но и это не всё. Если наследница Михаэля выйдет замуж, её супруг вступит на трон и династии Ротбартов придёт конец, а вместе с ней – Миттельрайху.
Я не могу ничего исправить, а ты можешь! Да, я предал Миттельрайх ради женщины, но я не ты. Ты сильнее меня, я говорил об этом Милике, она не поняла. Я оставляю тебе всё: империю, Милику и Мики. Я прошу о невозможном, Руди, но я прошу. Пусть мой сын умрёт перед коронацией и умрёт счастливым… Он не должен узнать, что в нём спит гибель его детей, династии, Миттельрайха. Это всё равно что дать парню нож и сказать «Твои родители виноваты, возьми и убей себя!» Ты бы смог с этим жить и править?
– Не знаю, не пробовал…
– А я знаю. Другого выхода нет! Руди, Милика должна уйти раньше Мики. Пережить единственного сына, это слишком страшно. Слишком! Обещай мне это!
– Ты говоришь, другого выхода нет, – Руди сжал руку брата, она была ледяной, – а я всё-таки проверю. У меня есть пятнадцать лет. Да за это время можно из ада выбраться!
– Ты выберешься, – улыбнулся Людвиг, – ведь ты – дьявол, а теперь иди.
– За кого ты меня принимаешь?
– За своего брата! Отрёкшиеся умирают тяжело, не хочу, чтобы ты это видел. Помни меня таким, каким я был, мне так будет легче.
3
– Ваше высочество. Ваше высочество!
– Да? – вот она, жизнь. Хочешь, не хочешь, тебя будут звать, просить, напоминать.
– Прибыл граф фон Лемке.
– Пусть заходит.
– Рудольф, что ты опять натворил?! – Георг захлопнул дверь перед носом ничуть не удивлённого лакея.
– Ничего особенного, – забавно, а ведь так оно и есть, – убил одного друга и назначил
