Шрифт:
Закладка:
Этот был тот случай, когда от командира требовалась особая выдержка, воля характера, командирское самообладание.
— Солдаты, — полковник обратился к строю, — в данной обстановке противопоставить врагу я ничего не могу, нет достаточно танков, артиллерии и боеприпасов, нет у меня и резервов, чтобы помочь вашей бригаде. Но я приехал к вам в «надежде», что вы меня поймете. Именно в «надежде», так как противопоставить врагу я могу только ваше мужество, отвагу моих дорогих солдат и офицеров, стойкость каждого из вас в окопе. Еще «надежда» моя на несколько танков, и меткий огонь артиллеристов.
Положение, в котором мы с вами оказались, может спасти только неукротимая ваша воля к победе. Дорогие мои, отступать не куда, позади Тер-Тер и открытая дорога на Гянджу и Евлах.
— Воины, ислама, к вам обращаюсь я, ваш командующий. Не приказываю, а прошу вас, надо, понимаете — надо, во что бы то ни стало удержать эти позиции до утра. Драться до конца, громить врага здесь на этой высоте, и не дать ему возможность выбить вас отсюда. От этого зависит судьба остальных частей и подразделений нашего фронта. От этого зависит, увидим мы с вами завтра восход солнца или сложим головы здесь и откроем дорогу варварам на наш священный город Гянджу, где покоится прах любимого поэта Низами, мулла Вагифа, отважного Ибрагим — хана и многих других сынов Азербайджана.
Его голос прорывался до стоящих в строю бойцов, через разрывы артиллерийских снарядов и мин противника.
Полковник замолчал. Стоящие перед ним бойцы, отлично осознавали всю ответственность, которую не пытался скрыть от них командующий фронтом. Все молчали, пораженные речью полковника, молчал и командир бригады. В блиндаже стояла гнетущая тишина
Из своего горького опыта полковник уже знал, что никогда не нельзя требовать от подчиненных невозможного, руководствуясь мыслью, «требуй невозможного — достигнешь — возможного», поэтому сейчас он стоял перед ними и ничего не скрывал, давая солдатам и офицерам самим решать, что делать в такой обстановке. Тишину нарушил комбриг.
— Ну, что, мужики, какой наш будет ответ командующему? — выйдя вперед, спросил Фикрят Мамедов.
Молчание и решимость его командиров придало ему смелости и он, повернувшись к полковнику, доложил:
— Не сомневайтесь, товарищ командующий, мы сделаем это. Даже если придется всем нам сложить здесь свои головы, верно, я говорю, бойцы? — обратился он к строю.
— Верно, командир, — дружно отозвался строй.
Полковник выслушал доклад комбрига, подойдя к нему, обнял и крепко поцеловал его.
— Спасибо вам, — глаза полковника слезились, — другого ответа я от вас и не ожидал. А теперь по местам и готовьтесь, скоро противник попытается снова прорваться на вашем направлении.
— АЛЛАХ АКБАР, — он вскинул кулак правой руки над головой.
— АЛЛАХ АКБАР — как гром пронеслось по окопам.
Командиры заспешили на огневые позиции. В блиндаже остались командующий и командир бригады.
— Ну, что, комбриг, как говорил великий Наполеон: — «Нет ничего труднее, но и в то же время и ничего ценнее, чем принятое решение. Судьба сражений решается в одно мгновение, одной мыслью, одной духовной искрой» — теперь я спокоен, потирая руки, говорил полковник, и глаза его блестели, как у игрока в покер, на руках у которого — «тузовый покер».
— Я поеду в штаб 703 бригады, а ты возвращайся в бригаду и готовься ночью принять пополнение до батальона, остальные указания получишь у меня в 20.00.
На совещание возьми с собой командира артиллерийской группы 157 полка Тельмана. Позвони подполковнику Алиеву и пусть он меня ждет в штабе вместе с майором Агаларовым.
Тепло, попрощавшись с Мамедовым, полковник выехал к себе на командный пункт.
По пути в город, он даже в машине не мог спокойно отдыхать, а продолжал решать несколько важных задач, которые требовали немедленного ответа. Первым делом необходимо было выработать основные положения нового решения на контратаку, не только в полосе 130 бригады, но и задействовать подразделения на других участках фронта, чтобы ввести противника в заблуждение, относительно истинных намерений на главном направлении.
Его ум, натренированный для решения сложных боевых тактических задач, стал отыскивать и вытаскивать на «свет» теоретические знания по планированию боевых действий, полученные им в лучших военно-учебных заведениях страны под названием СССР, которой больше не существовало. Еще в машине, полковник стал вырабатывать основные элементы будущего своего решения на наступление.
По старой своей привычке, когда надо было найти правильное решение, он мысленно стал задавать себе вопросы, как на экзаменах, подражая преподавателю тактики полковнику Ляхову, и сам же на них искал ответы.
— И так, — рассуждал полковник, — какая вообще цель боя?
— Она состоит в том, чтобы навязать противнику выполнение нашей воли — так говорил в своих трудах, великий теоретик всех времен, Клаузевиц.
— «Действия, предпринимаемые противником внезапно, могут парализовать или подорвать моральную силу войск. Помешать командирам спокойно и трезво оценить обстановку и, наконец, ослабить силу решения наступающих», — голос преподавателя Ляхова, унес полковника на кафедру тактики в академию Бронетанковых войск, которую он закончил в 1991 году.
— «Роль внезапности, вытекающая из опыта ведения войны, не утратила своего значения и сегодня. Одной из первых предпосылок для достижения внезапности — является сохранение тайны о готовящихся боевых действиях и связанных с нею намерениях командира» — монотонным голосом читал лекцию Ляхов, не представляя себе, что не пройдет и пару лет, как эту лекцию будет вспоминать на войне за родной Карабах его слушатель.
Вот эти свои «намерения» — то я не могу перед вами раскрыть, дорогие вы мои, — полковник вспомнил глаза бойцов, в которых он, как не всматривался, но так и не заметил страха, а только твердость духа и решимость сражаться.
Правы те, кто писали кровью заповеди войны, когда определяли: — «Ничто так не ослабляет духовные и моральные силы войск, как внезапность — парализующая и ослабевающая психику и моральное состояние солдат», — как не напрягал полковник свою память, он так и не вспомнил, кто из великих людей сказать эти слова. Но они и сегодня имели свою актуальность, и необходимо было в первую очередь исходить именно из этого напоминания.
— «Что должен предпринимать командир, при своих сомнениях на успех боя?» — Ляхов поставил именно так вопрос.
— При сомнениях, лучшим является наиболее смелое решение. Однако, Ошибка в выборе средств, вредит меньше, чем нерешительность или упадничество — полковник выбрал именно этот ответ, и теперь поставив себя на место Ляхова, осмысливал его.
— «А какая защита от внезапности?» — снова задал
