– Успокойтесь, за это вашему отцу точно не придется платить компенсацию.

Она смущенно отвела глаза, и Йо разозлился на себя: он не привык иметь дело с барышнями, просто не умел с ними разговаривать. Наверное, теперь она думает, что он неотесанный болван.

– Я хотела с вами поговорить! – выпалила она.

– Правда? – он удивленно скрестил руки на груди. – О чем же?

В этот момент входная дверь снова распахнулась, и уже знакомая ему служанка выскочила наружу.

– Фройляйн Лили! – окликнула она девушку, и та испуганно обернулась. Вид у нее был такой, как будто ее поймали с поличным. Йо понял, что она, вероятно, нарушает все правила приличия, беседуя с ним наедине.

– Агнес, я просто хотела поблагодарить мистера Болтона. Он привез велосипед!

Однако Агнес нисколько не смягчилась.

– Тогда скажите спасибо и возвращайтесь в дом! – строго сказала она и повернулась к Йо: – А вы что же, намереваетесь и дальше испытывать терпение нашего господина?

– Я уже иду! – ответил он и иронично поклонился, на что горничная только фыркнула. Было ясно, что он не сдвинется ни на миллиметр, пока девушка не уйдет.

– Благодарю вас, герр Болтон, за то, что вернули велосипед. С вашей стороны это было очень любезно, – сухо объявила она, и теперь ее голос звучал совсем иначе, чем за пару секунд до этого.

Йо кивнул.

Девушка вздохнула, помолчала и с досадой посмотрела на свою дуэнью. Ему показалось, что она хотела сказать ему что-то еще, но вместо этого она вдруг молча протянула ему руку. Йо еще не доводилось обмениваться рукопожатием с дамой. Потрясенный, он какое-то время просто смотрел на маленькую узкую руку, а затем осторожно ее пожал. Девушка вздрогнула, ощутив его прикосновение, и Йо вспомнил, что во время инцидента в порту она упала и поранила ладони.

Лили Карстен напоследок одарила его робкой улыбкой, повернулась и двинулась к двери. Когда она поднималась по ступенькам, служанка с возмущенным видом схватила ее за руку и что-то прошипела ей на ухо. Девушка вырвалась, так же тихо, но твердо ей возразила, и обе они исчезли за дверью.

Десять минут спустя Йо выскочил из кабинета и, захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь, поспешил покинуть виллу Карстенов. «Грязный сукин сын, вообразил о себе невесть что!» – думал он, борясь с желанием пнуть одну из стоявших в холле великолепных ваз с павлиньими перьями. «Для чего им вообще эта ерунда? Перья в вазе! Уж и не знают, на что потратить свои чертовы деньги», – негодовал он мысленно.

В кабинете Йо встретил не Альфред Карстен, а его старший сын. Не снизойдя до приветствия, Франц без всяких околичностей протянул гостю лист бумаги.

– В качестве меры предосторожности. Вы должны меня понять, – сказал он с натянутой улыбкой, даже не предложив Йо сесть.

Документ застал Йо врасплох – читал он плохо. Ему понадобилась целая вечность, чтобы разобраться, о чем идет речь, и все это время Карстен, мало-помалу теряя терпение, барабанил пальцами по столу. Документ был написан сухим казенным языком, доставившим Йо немало хлопот, и явно не без участия юриста, но главную мысль он уловил: Карстены хотели снять с себя всю ответственность за случившееся. И он, Йо, нужен был им как свидетель. Они хотели, чтобы он солгал ради них. Чтобы он предал Пауля.

Его охватила холодная ярость. В таком состоянии ему было трудно себя контролировать, но сейчас слишком многое было поставлено на карту, и Йо это понимал. Он глубоко вздохнул, в упор посмотрел на Карстена и холодно поинтересовался:

– Я-то что получу с этого?

Он хотел осторожно прощупать, как далеко они готовы зайти в этом деле и не прячут ли туза в рукаве. Его собеседник удивленно поднял брови.

– Признательность семьи Карстенов, что же еще? – насмешливо ответил Франц. – Или вы хотите денег за простой росчерк пера?

На мгновение их взгляды скрестились, как шпаги в поединке не на жизнь, а на смерть. Затем Йо молча оттолкнул от себя бумагу.

Выдержав паузу, Франц Карстен кивнул. На его губах играла улыбка, значения которой Йо не понимал. Он повернулся и уже собирался взяться за ручку двери, когда внезапно услышал:

– А известно ли вам, какой срок дают за нападение?

Вопрос прозвучал так небрежно, как будто Карстену действительно нужна была справка. Но Йо сразу понял, к чему он ведет. У него неприятно закололо в затылке.

На мгновение он сжал руки в кулаки, призывая себя к порядку. Он рассудил, что, если будет действовать опрометчиво, точно окажется за решеткой, и медленно обернулся.

Франц улыбнулся еще шире, но дружеской эта улыбка не была.

– На глазах у всех вы толкнули мою сестру. У нее все руки в ссадинах и порвано платье, – продолжал он все тем же небрежным, почти благожелательным тоном, каким обычно рассуждают о погоде. – Думаю, излишне говорить вам, какое огорчение это доставило семье.

Он посмотрел в окно и заговорил, будто рассуждая сам с собой:

– Напасть на молодую девушку… – Он покачал головой и осуждающе цокнул языком. – Но наша Лили – сущий ангел, она любезно согласилась не выдвигать обвинений. Взамен на ваше… сотрудничество!

Покалывание в затылке Йо усилилось. Он стиснул зубы так, что на скулах заходили ходуном желваки. Не было смысла защищаться или пытаться объяснить ситуацию, он это понимал. Насколько он помнил, молодого Карстена не было на месте происшествия. Видимо, ему рассказал обо всем фон Каппельн. Или сама Лили. Он вдруг вспомнил, как она пыталась поговорить с ним о чем-то за несколько минут до этого. Тоже, поди, надеялась убедить его подписать эту бумажку. Там, в порту, он в самом деле толкнул ее. Но он сделал это не специально, каждая секунда была на счету. Жаль только, что его никто не послушает. Если они не найдут свидетелей, то все равно добьются своего подкупом. Или шантажом, как вот сейчас делал Франц. Йо знал, как устроен мир в глазах беспринципных людей. И что человек, сидевший напротив, был как раз из таких, и едва ли не худшим из них.

На мгновение в комнате воцарилась полная тишина. Франц все еще мечтательно смотрел в окно, как будто мыслями он был в совершенно другом месте. Его длинные пальцы поигрывали пером.

Йо глубоко вздохнул. Затем наклонился над столом, подтянул к себе лист бумаги и, вырвав у Франца перо, поставил внизу свое имя. Чувство было паршивое –