птеродактилей или каких-то других чудовищных существ. Я почувствовал, как меня вновь охватывает ужас. Мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы слепо не броситься вверх по склону.

Легко было заметить, что мои спутники находились в таком же состоянии. Они бросали торопливые и частые взгляды на небо. Мы снова сбились в кучку и стали советоваться.

К тому времени мы достигли края открытого участка, и вопрос состоял в том, стоит ли рискнуть и пересечь его или предпочесть долгую обходную дорогу, которая позволит нам, однако, оставаться под прикрытием скал. Тускнеющий вет и желание поскорее возвратиться в лагерь побудили нас выбрать первое. Пригибаясь к земле, мы начали пересекать то, что считали теперь самым опасным участком. Я с дрожью вспоминал, как всего несколько часов назад мы прошли здесь, чувствуя себя в полнейшей безопасности.

Послышался возглас Диллона, и мое сердце ушло в пятки. Он схватил профессора за руку и указывал на что-то в небе. Я проследил за направлением его руки и сразу же увидел, что справа к нам приближается троица жутких птеродактилей.

Они все еще находились на значительном расстоянии от нас, но мы не сомневались, что они нас заметили. Помедлив не более секунды, мы со всех ног бросились к самому безопасному укрытию — деревьям.

Рискуя сломать ноги и разрывая одежду в клочья, мы мчались, как бешеные. Мы знали, что птеродактили были способны развивать большую скорость; к счастью, лес был недалеко.

Я бежал, полз, взбирался, едва обращая внимание на острые расшатанные камни, ранившие мне ноги, или густые спутанные растения, разрывавшие мою одежду, так что при следующем столкновении страдала обнаженная плоть. Я не задумывался о своих спутниках. Страх гнал меня вперед. Я не сознавал ничего, кроме препятствий, лежащих между мной и спасительными деревьями.

Крики ящеров звучали все громче, заставляя меня напрягать все силы. В моем воображении они уже готовы были вцепиться мне в спину, и не раз мне хотелось поддаться искушению, броситься на землю и сдаться — но взгляд на ближайшее дерево вселял в меня новое мужество.

Я был уверен, что крылатые чудовища уже близко: их крики раздавались прямо над головой. Я не осмеливался обернуться. Буквально кинувшись на большой валун, я взобрался по внешней стороне, прорвал своим телом массу спутанных лиан наверху и скатился с другой стороны.

Не помню, как я пересек последний усеянный камнями участок. Когда сознание вернулось ко мне, я был далеко в лесу, но и не думал останавливаться. Жуткие вопли злобных рептилий все еще звучали у меня в ушах, но теперь они доносились откуда-то издали и справа.

Я не видел и не слышал никого из своих спутников. Решив, что их, должно быть, преследуют, как недавно струтиомима, я побежал в ту сторону, где слышались крики.

Это может показаться верхом безумия, но я находился теперь среди деревьев, а страх остаться в одиночестве в этом месте был куда сильнее моего страха перед птеродактилями.

Я бежал, пока не выбился из сил, и кричал до хрипоты, но по-прежнему нигде не видел и не слышал своих спутников. Исцарапанные и усталые ноги в конце концов отказались поддерживать вес моего тела, и я опустился на землю, задыхаясь и прислушиваясь к быстро удаляющимся крикам летающих ящеров. Страх сменился всепоглощающей усталостью; я заполз под низко свисавшие листья кустарника и приник к земле.

Несколько минут я пролежал так, прислушиваясь. Вдалеке разразился настоящий бедлам криков; к воплям птеродактилей присоединились другие вопли и рев, сливаясь в единый хаос звуков.

Видимо, вскоре после этого я заснул, так как больше ничего не помню. Я проснулся с острым чувством голода. Вокруг жужжали тысячи насекомых. Сперва я не мог понять, где нахожусь, но тотчас с тошнотворным ощущением опасности осознал это и выполз из своего убежища.

Каждое движение было медленным и болезненным, но через некоторое время мои мышцы расслабились и я вновь смог управлять своими руками и ногами.

Мне повезло: в безумном бегстве от птеродактилей я не получил никаких серьезных ран. Это было чудом — любая сломанная кость означала бы печальный конец моего приключения.

Я где-то потерял часы. Это меня огорчило, поскольку мне очень хотелось узнать, долго ли я спал. По моим расчетам, времени прошло немало: когда я спрятался под кустом, свет быстро тускнел, а теперь был ярким, как в те часы, когда мы впервые появились здесь. По-видимому, я проспал по крайней мере всю ночь. Сон пошел мне на пользу: измочаленные нервы восстановились, и я снова обрел способность рассуждать логически.

Голод соблазнил меня попробовать некоторые из росших вокруг в изобилии фруктов. Они оказались довольно вкусными, но поначалу я ел с осторожностью, опасаясь, что они могут причинить мне вред.

Поедая фрукты, я пытался решить, как действовать дальше. Прежде всего, я хотел найти своих спутников. Я надеялся, что они сумели спастись от ящеров. Но, вспоминая громкие крики, доносившиеся с той стороны, куда они предположительно бежали, я боялся худшего. Вопли птеродактилей могли привлечь внимание свирепых сухопутных хищников, и если так, шансов у невооруженных людей было мало.

Я не знал, где нахожусь, не мог даже понять, в какой стороне звучали последние дикие крики. В этих обстоятельствах самым логичным было бы вернуться к тому месту, где мы вошли в лес. Я мысленно перебирал мельком увиденные во время бегства картины, пытаясь наметить обратный путь. Я не собирался покидать лес, а решил двигаться вдоль его края в надежде заметить что-либо знакомое, что подсказало бы мне правильное направление.

Не стану докучать вам описанием моих многочасовых скитаний в лесу. Достаточно сказать, что я, похоже, окончательно заблудился. Мне становилось все хуже: мысли о еще одной ночи, которую мне придется провести в одиночестве в этом ужасном краю, вызывали у меня нечто близкое к паническому страху.

Во многих местах я натыкался на хорошо протоптанные гигантскими динозаврами тропы; об этих ящерах мне поведали отдельные четко очерченные следы. Я видел отпечатки трехпалых и пятипалых лап, но все они неизменно заканчивались длинными жестокими когтями. Попадались и глубокие канавки, оставленные на мягкой земле длинными тяжелыми хвостами. До тех пор то были единственные признаки жизни, встречавшиеся мне по пути.

Сперва я держался подальше от подобных тропинок, не имея никакого желания встречаться с монстрами. Однако, не видя поблизости ни одного из них, я в конце концов выбрал узкую тропку и двинулся по ней в надежде выбраться из леса. Попробовать стоило, в любом случае, ибо я был близок к отчаянию.

Я шел по