Райдер просыпался к завтраку. Зевая и спотыкаясь на ходу, спускался в гостиную, ел. Потом выходил во двор, где уже переминался с лапы на лапу одноглазый волк. Райдер и Один чуть ли не наперегонки скатывались к реке, переходили ее по мосту и терялись за грядой холмов. Возвращались к обеду, порой — с добычей, и тогда на ужин у нас была тушенная с мелкими белыми луковичками зайчатина. Райдер поднимался к себе в девять-начале десятого вечера, слуги ложились позже — убрав посуду, закончив уборку, замочив назавтра соленое мясо и почистив овощи.

По субботам миссис Ллойд устраивала стирку — я догадалась об этом, когда она постучала в дверь с кипой чистого постельного белья. Правда, отдать ей единственную пару чулок и сорочку мне и в голову не пришло. Свою одежду я приводила в порядок сама, потом сушила ее у жаровни.

А по воскресеньям дом спал. Остывала кухня, стихали певучие, с чуточку удивленными валлийскими нотами голоса Ллойдов, вечно находящих повод придраться друг к другу — мало заварки, много соли, натоптал, все дрова пережгла, нет чистой ложки, опять выпил бренди, — а к обеду подавали холодное мясо и вчерашние пироги. Только Райдер в любой день, в любую погоду — разве что в метель не отходил далеко от дома, — бродил по пустоши, рассеянно почесывая за ушами льнущего к нему волка.

И тем неожиданнее было встретить его в библиотеке.

— Любите пьесы?

Книга с глухим стуком упала на пол. Райдер присел, поднимая ее, стряхнул с обложки прилипший сор.

— Месье Виктор, «Король смеется». Интересный выбор, — взглянул он на меня снизу вверх. Чешуя на шее хрустнула, и мужчина досадливо потер ее ребром ладони.

Попятившись, я прижалась к полкам. За спиной — окно, по бокам шкафы, впереди…

— Знаете, Этансель, ваше недоверие обижает, — сухо сказал Райдер. — И в какой-то степени раздражает, — встал он. — Мне кажется, я не сделал ничего, что заставило бы вас так леденеть в моем присутствии. Вас пугает чешуя, верно?

Не чешуя, а то, что ее вызвало.

— Я не заразный, — улыбнулся Райдер.

— Я знаю.

Улыбки я не поддержала.

— И знаете, что это? — спросил он, став серьезным.

— Проклятие Старой крови.

— Проклятие Старой крови, — медленно проговаривая слова, подтвердил Райдер. — Полагаю, вы видели его раньше? — наклонил он голову к плечу.

— Да.

Мужчина кивнул и вышел из прохода на середину комнаты. Дышать стало легче.

— Давно?

— В детстве.

— Что стало с тем проклятым? — с напускным безразличием спросил он, стоя ко мне спиной и прослеживая пальцем инкрустацию спинета. Книгу месье Виктора Райдер положил на крышку инструмента.

— Умер.

— Сам?

— Нет.

— Как долго он прожил?

— Три месяца. Может, чуть больше.

— Три месяца… — задумчиво повторил Райдер. Повел плечами, будто замерз. — А потом этот человек сошел с ума, и его убили. Хорошо, что я не совсем человек, — повернулся он ко мне. — Видите ли, Этансель, я маг.

Я кивнула.

— Вы об этом догадались, верно? — указал он на книги. — Свое проклятие я нашел в Хиндостане, полгода назад. Длинная история… Не повезло, — снова улыбнулся он. — Пришлось вернуться в Альбион, и последние месяцы я живу в Уэльсе, дожидаясь, пока дар избавит меня от подарка ракшасов. А юные леди перестанут отпрыгивать.

— Вы выздоравливаете? — недоверчиво спросила я.

— Не так быстро, как хотелось бы, — проворчал Райдер. — Но да, выздоравливаю. Так что прекращайте прятаться, я действительно не причиню вам вреда. Клянусь Королеве.

Я открыла и закрыла рот. Клятва пред лицом Ее Величества нерушима, а ее невыполнение карается каторгой.

…мой друг — неплохой человек.

— Я… Я могу идти? — спрятав дрожащие руки за спину, спросила я.

— Идите, конечно, разве я держу вас? …Цветы возьмите.

— Что?

Райдер указал на подоконник за моей спиной. Я обернулась и тихо ахнула при виде охапки ярко-розовых орхидей.

— В воду ставить необязательно.

— Спасибо…

Орхидей было так много, что они заняли обе руки, превратив меня в букет на ножках. Райдер, помогая, придержал двери; спрятав лицо в лепестках, я боком, счастливо избежав прикосновения, прошмыгнула мимо мага. Услышала его невеселый смешок и вспыхнула.

— Спасибо, мистер Райдер, — тихо сказала я. — Вы очень добры.

— Не за что, — пожал он плечами. — Если цветы исчезнут — не пугайтесь, это значит, заклятие исчерпало себя. Но на неделю его хватит.

Бок нестерпимо жгло. Радуясь, что перекошенное лицо скрыто маской, Александр давил из себя любезности и мысленно подгонял нагруженную орхидеями девушку: «Иди же… Иди!»

Стукнул засов — она опять заперлась — и Алекс, шипя сквозь зубы, привалился к стене, задрал рубашку, опасаясь, и, одновременно, зная, что увидит: проклятие пустило новые метастазы, и на загорелой под палящим хиндостанским солнцем коже медленно проступила чешуя.