Уйдя с людной площади, попала в объятия стойкого ощущения, что за мной следят. Улочка, перекрытая плотным брезентом, едва пропускала солнечный свет. Здесь было прохладней, чем в остальной части городка. Прилипшее к влажной спине платье стало казаться ледяной пленкой. Я поежилась, опасливо озираясь по сторонам. Никого рядом не было, но слух отчетливо резало глухое шипение.

И вдруг на мой рот легла чья-то крепкая ладонь. Рывком меня прижало к мужской груди, и коварный, ползучий змеями голос прошептал мне на ухо:

— Какая сладкая у нас сегодня гостья.

Приоткрыв рот, он выпустил на волю длинный, извилистый язык с раздвоенным концом, скользнувшим снизу-вверх по моей щеке.

— М-м-м… — замычала я, задергавшись, но лишь рассмешила незнакомца.

Второй рукой обвив мою талию тугим обручем, он сдал назад, утаскивая меня вглубь улицы, но замер в тот момент, когда в проулке грозной тенью вырос Эгорт в сопровождении Аро и Карлуши.

— Отпусти ее! — потребовал он так угрожающе, что даже мне сдаться захотелось.

— Ты кто такой? — фыркнул ему незнакомец.

Эгорт выдержал секундную паузу и сделал шаг вперед, выйдя на жалкую полоску света.

Языкастый незнакомец расслабил свою хватку и ошеломленно хрипнул:

— Эгорт Лигэллоу? Это действительно ты?

Тот едва заметно кивнул, ответив:

— Здравствуй, Максуд. Давно не виделись.

Вырвавшись из лап этого Максуда, на включенном режиме здорового инстинкта самосохранения бросилась в объятия Эгорта. Схватилась за него крепче, чем за спасательный круг в открытом море. Уткнулась лицом в горячую широкую грудь и, только услышав ровное биение его сердца, выдохнула. Он нисколько не волновался. Наверное, поэтому Алкария называла его деревянным. Эгорт ладил со своими эмоциями. А еще он вкусно пах. Не потным конем, а горькой травой и силой.

Ответных объятий от него я, увы, так и не получила. Отодвинув меня от себя, вышел вперед и… пожав Максуду руку, похлопал его по плечу.

— Сколько лет прошло, брат!

Брат?! Я моргнула. Похоже, громко, раз они оба обернулись на меня. Почти одного роста и телосложения, но абсолютно разные. Максуд был смуглым брюнетом. Вокруг его ярких желто-зеленых глаз с вертикальным зрачком блестела переливами змеиная чешуя, переходящая в человеческую кожу и даже брутальную мужскую щетину. На тыльной стороне его ладоней тоже виднелась змеиная кожа. И немного я заметила на шее под платком. Одетый в брюки, заправленные в сапоги на тугой шнуровке, рубашку и жилетку, но без головного убора на волнистых волосах ниже плеч, он заметно отличался от остальных табханцев. К тому же, у него был перстень, браслет и несколько цепей с кулонами. Роскошь, которую я ни на ком здесь не видела.

Так вот какие они, эти наги. Ногастые, чертовски красивые и слишком самоуверенные.

— Твоя? — кивнул он на меня.

— Дочь хозяина, — ответил Эгорт. — Везу ее в Ликроун. На отбор невест для Агосто.

— Дэлл перебесился?

— Не поверишь, но жениться собирается Айвор.

Максуд скептически усмехнулся, снова пройдясь по мне своим гадючим взглядом.

— Она хоть знает, во что ввязывается?

— А у нее выбора нет.

— Угум, — промычала я, насупившись. — Благодаря кое-кому.

Максуд посмотрел куда-то за мою спину, где послышались нерешительные шаги. Кассергены соизволили к нам присоединиться. Хороши помощнички. Пока они собирались, меня бы тут уже дважды изнасиловали. И зачем я вообще их спасала? Рыцаря в Ирвине разглядела, которого там отродясь не было. Красивых речей наговорил, ужином накормил, на танец пригласил. Романтичный трус и жмот!

— Леди Илма Кассерген и ее младший сын, — представил их Эгорт.

— Какая честь, — улыбнулся Максуд. — Веками соседствуем, а ни разу не встречались. Алшеих Кхбит Табхан — Максуд Харзра Алсах Раа. Будьте моими почетными гостями. — Его приглашающий жест указал нам путь вглубь проулка.

Я сглотнула. Никто не спешил сделать первый шаг. Даже Карлуша сел на мое плечо, а не полетел вперед. Сняла его и, прижав к груди, стала поглаживать перышки.

Уголок рта Максуда отодвинулся в сторону уха. На ведьму я не тянула, и разумеется, это всех веселило. Развернувшись, он направился в указанном направлении. Я же дождалась одобрения Эгорта.

— Ирвин, это плохая идея, — заупрямилась леди Кассерген.

— А какие у нас еще варианты? — вздохнул ее сын, отправившись вслед за нами.

Мельком глянув на них, я перевела взгляд на Эгорта, рядом с которым важно шел Аро, виляя задом.

— Алшеих. Он здесь главный? — спросила негромко и осторожно.

— Вождь табханцев.

— Откуда ты его знаешь?

— Мы выросли вместе.

— Тут?

Эгорт опустил лицо, сосредоточившись на своих воспоминаниях. Я лезла слишком глубоко, но хотела бы знать уровень опасности. Ведь леди Кассерген предупреждала держаться подальше от нагов, а мы шли прямо в их логово.

— Я не помню своих родителей, Рия, — ответил он после недолгого молчания. — Я был младенцем, когда моя мама спрятала меня подальше от Черной королевы и «Дикого Аконита». Здесь, в землях издревле попираемой расы. Меня воспитали табханцы, а в день своего совершеннолетия я получил письмо. Его написала моя мама, когда принесла меня в город. Передала его алшеиху и взяла с него клятву, что я узнаю правду о своем рождении, только когда стану взрослым.

— И ты покинул Кхбит Табхан?

— Не сразу. Алшеих был сильно болен. Я пообещал ему, что не оставлю Максуда, пока тот не взойдет на трон. А потом отправился в путь. Три года кочевал, но нашел лишь старую могилу. Мама была убита в землях лакмэнов, там же и похоронена. Свидетели, те, кто видели, как Черная королева со своими помощницами расправилась над моей матерью, остановили меня, но не утолили мою жажду мести. Подсказали, что Черная королева мне не по зубам, если я не обхитрю ее. Тогда я и воспользовался своим единственным шансом помощи храма лакмэнов. Спросил, как победить Черную королеву.

— И что тебе ответили те психованные стены?

— Отправляться в далекие края, на ферму Наала Фашараша. Там начнется мой путь к справедливому возмездию.

У меня мурашки пробежали по коже. Эгорт вырос в доме алшеиха целого народа, в богатстве и достатке, но покорно взялся за грязную работу на свиноферме, чтобы отомстить за свою маму. Не представляла, как назвать его — сумасшедшим или героем.

— В начале дороги я не верил, что настал тот самый час. Осторожничал. Но сначала вы с Алкарией меняетесь телами, потом ты просишь стать твоим