которую уронила Маришка.

– Рисовала! – улыбнулась девочка. Ниа обошла белый прямоугольник с другой стороны, и увидела нарисованные на нëм озеро, деревья и уток.

– Как красиво, ты это сама сделала? Это называется «рисовать»?

– Да, – кивнула Маришка. – Хочешь попробовать? Вот тут – тюбики с красками, здесь – кисти, а вот это – палитра! – она протянула кисточку Ниа. Ниа осторожно обмакнула кисть в белый цвет и аккуратно провела ею по белой поверхности листа, стараясь не испортить пейзаж. Маришка заулыбалась:

– Так не пойдёт! Белым по белому! Попробуй другой цвет.

Тогда Ниа обмакнула кисть в красную краску и снова провела осторожным движением по бумаге. Увидев результат, она в восторге захлопала в ладоши, отчего брызги краски полетели во все стороны.

– Ой, прости! – испугалась она.

Но Маришка и не думала сердиться. Она с восторгом и любовью смотрела на Ниа, не веря, что только что она научилась говорить и слышать.

– А ты можешь нарисовать мне что-нибудь? – попросила Ниа, указав на траву. – Например, травку.

– Не могу. Хочу, но не могу.

Она показала на тюбики с краской:

– Зелёный цвет закончился. Только недавно Петрович привёз посылку – всех цветов ещё много, а зелёный закончился. Так странно!

Ниа вытянула пальцы и стала перебирать тюбики. Они были такими же, как и пустые в контейнере – серебряные с чёрной крышкой. Только окантовка на них была разных цветов в зависимости от того, какого цвета краска была внутри.

– Можно? – спросила Ниа, взяв в руки тюбики с жёлтой и синей красками.

Маришка с любопытством посмотрела на неё и кивнула. Ниа выдавила немного краски из каждого на деревянную палитру, поводила кистью, смешивая цвета, потом потянулась к чёрной и добавила капельку. Немного подумав, она выдавила и немного белой. Маришка с восторгом следила за её движениями. Спустя минуту перед ними была готовая зелёная краска – один в один цвета травы под их ногами.

Глаза у Маришки радостно сияли.

– Я хорошо разбираюсь в оттенках, – скромно пояснила Ниа. – Ну, что? Нарисуешь мне травку?

Маришка заулыбалась и кивнула:

– Приходи в следующий раз! Может, я тебя тоже научу рисовать!

Только сейчас Ниа поняла, что Петрович больше не кричит. Она увидела, как группа студентов двинулась в сторону поселения.

– Ты только приходи, ладно? – перехватила её взгляд Маришка, догадавшись, что Ниа пора идти. – Я очень буду ждать!

Ниа побежала догонять группу, затем обернулась, и помахала Маришке рукой.

– Я скоро вернусь!

Она нагнала ребят, когда те уже знакомились с местным населением. Бак был в центре внимания, так как история про его палец в щах, уже разлетелась по всей деревне.

–… пропали две морщины на лбу, и спала крепко! – услышала Ниа восторженные вздохи какой-то женщины, приближаясь к группе.

– А вкус? Я клянусь, что таких щей не готовила даже моя бабушка Тоня. А работала она в столовой ни где-нибудь, а ого-го-го – в мишелиновском ресторане! Осознаёте масштабы квалификации? – захлёбываясь от восторга, тараторил какой-то мужчина.

– Эй, паренёк, а ты не мог бы потыкать котлетки наши сегодняшние? Нам их на пару готовят – так полезнее, говорят. Но на вкус не то отруби, не то силос, – подпел ещё кто-то.

Бак, окружённый вниманием, стоял в полной растерянности и глупо улыбался. Похоже было, что ему очень нравилась его набирающая обороты популярность.

– Ну, полно, полно, – подняв руки вверх, остановил веселье Петрович. – У нас по программе сегодня – школа. И нас там уже, наверное, заждались.

Он двинулся в сторону школы, и студенты покорно поплелись за ним, гадая, что их там ожидает. Подойдя к зданию, дисперсиане увидели лица детей в окнах. Они весело показывали на студентов пальцами, приветственно махали руками и радостно переглядывались. Ребята неуверенно вошли в здание, стараясь не отставать от Петровича.

– Знакомьтесь, дети! Как и обещал, вот наши друзья с планеты Дисперсия! Наш Парк – находится в гостях у них, но сегодня – это они – наши гости! – радостно объявил Петрович и сел за парту. – Можете задавать вопросы… – он не успел договорить, как все дети тут же повыскакивали со своих мест и затрясли руками. Шум поднялся невероятный.

– Можно мне, можно я? – нетерпеливо трясла рукой одна девочка.

– Давай, – кивнул Петрович.

– Правда, что вам не нужна еда?

– Мы же говорили на эту тему, – расстроился Петрович. – Есть у кого-то поинтереснее вопросы?

– Я думал, что это мы будем вопросы задавать, а не они, – пробурчал Фиолетовый.

– Ну, задавай, студент, свой вопрос, – покорно согласился Петрович.

– А вот… эээ…, – замялся от неожиданности Бак, – ну, вы это, например…

– Можно я, можно мне? – не дождавшись внятного вопроса, опять затрясла рукой девочка, и вслед за ней затрясли руками остальные дети, вскочив на стулья, чтобы их было лучше видно.

– Так он же и не спросил ещё ни о чëм. Разгалделись! – хлопнул себя по коленям Петрович. – Ну, съел, студент? – обратился он к Баку. – То-то же. Обучение – это процесс много, так сказать, гранный. Оттого, какие тебе задают вопросы, тоже можно много чего понять. Отвечать на них – это тоже обучение, понимаешь? Ну, давай, ещё разок, – он посмотрел на ту девочку, которая теперь раскраснелась, и, казалось, вот-вот лопнет.

– А у вас тоже нет мамы?

– Мы же с вами и об этом уже говорили, – пробурчал раздражённо Петрович. – Ну, отвечай теперь! – подбодрил Бака он. – Ты же так хотел выступить.

– Нет, наверное, – неуверенно пожал плечами тот, оглянувшись в поисках поддержки на дисперсиан.

– Что такое «мама»? – спросил Юрик.

– Это такой человек, который любит тебя… заботится о тебе… – наперебой стали пояснять дети.

– Никогда не ругает… поддерживает во всём…

– Добрая!

– Хорошая!

– Ты для неё самый лучший ребёнок!

– И она самая красивая!

Ниа улыбнулась, услышав об этом, так как сразу вспомнила, какое важное значение имела красота в жизни землян.

– А посмотреть можно? – спросила Ди. – Кто из вас здесь мама?

Дети как-то натужно рассмеялись.

– Мамы нет, – ответил кто-то.

– У нас вообще нет мамы. Ни у кого, – добавил чей-то голос.

– Ну, наверное, и у нас тоже нет мамы, – улыбнулась Красная. – Заботимся мы сами о себе. Любим… а что такое «любить»?

– Когда кто-то хочет, чтобы бы тебе хорошо было… когда волнуется за тебя… когда ты видишь кого-то, и у тебя всë внутри радуется! – наперебой объясняли непонятливым дисперсианам школьники.

«Это похоже на ниточки от клубочков из сказки Гë», – подумала Ниа.

– А почему вы про маму спросили? – удивился Юрик. – Если у вас их нет?

– Или они остались на Земле, эти ваши мамы? – спросила Ниа.

– Нет, – хором ответили дети. – Мы не