Мотор заревел, и мы помчались куда-то вперёд.

— Куда едем? — все же решила поинтересоваться я.

— Хороший вопрос. А куда бы ты хотела?

— Туда, где видно звезды, — мечтательно отозвалась я, вдыхая сладкий, еле уловимый на ветру аромат Шейна.

Минут пятнадцать мы ехали по трассе, слушая музыку. Волосы неприятно били по лицу, и я замотала их в пучок.

Когда иллюминация города осталась далеко позади, мы свернули на неасфальтированную дорогу в поле. Ещё через несколько минут Шейн остановился и заглушил двигатель. Воцарилась космическая тишина.

— Ну, вот мы и на месте, Кэсси, — из его уст вырвался легкий смешок.

Кажется, Шейна очень забавляло называть меня так. Но это склонение имени должно принадлежать маленькой девочке, а не взрослой девушке, вроде меня. Но рядом с ним я ощущала себя именно такой — маленькой и беззащитной девочкой.

Неожиданно Шейн наклонился ко мне. Его лицо было так близко к моему. Я глубоко вдохнула и задержала дыхание, уже предвкушая свой срыв с катушек.

Его рука скользнула по моему животу и опустилась ниже… Между сиденьем и дверью. Раздался щелчок, и моё кресло опустилось до горизонтального положения.

— Так будет лучше видно звезды. Мы ведь за этим сюда приехали? — увидев мою реакцию, Шейн вновь не смог сдержать усмешку.

Он вернулся в своё кресло и также откинулся вниз.

Вот подлец! Специально провоцирует меня, а потом ещё и насмехается над моей слабостью перед ним! Хотя, может он увидел в моем поведении что-то другое? Страх, или растерянность, например. Ой, да какая разница… Как красиво!

Небо сегодня было фантастическое. Наверное, самое красивое, что я когда-либо видела. Или мне просто так казалось под действием наркотического запаха Шейна.

— Расскажи о себе, — попросил Шейн.

Хм, с чего бы начать…

— Меня зовут Кассандра. Или просто — Кэс, — я многозначительно посмотрела на Шейна, давая понять, что других вариаций моего имени я не признаю.

В ответ Шейн кивнул и ухмыльнулся.

— Живу вдвоем со своей тетей в ее доме, — продолжила я, — Но не на правах племянницы, а, скажем так, в качестве арендующей комнату.

— А твои родители?

— Отец несколько лет назад переехал со своей женой в другой штат. Он хотел, чтобы я поехала с ними, но мне пришлось отказаться от переезда. Я уже училась тогда в нашем университете, а поступать в другой мне совсем не хотелось. Тетя Элис предложила пожить у нее, я и согласилась. Я для нее чужой человек, поэтому с самого начала и не ждала какого-то особенно теплого приема. Но главное, что есть крыша над головой за небольшую плату. Хотелось бы, конечно, чувствовать иногда участие тети в моей жизни. Но я давно уже привыкла к ее равнодушию.

— Почему ты чужой человек для нее? Вы просто знакомые, не родные? — непонимающе спросил Шейн.

— Она сестра моего папы. Но да, мы не родные. Я одна из тех, кого приносят аисты, а не забирают из родильного дома. Правда, аист уронил меня в лесу, — горько усмехнулась я от самоиронии.

Лицо Шейна отразило еще большее непонимание.

— Я приемная, — пояснила я. — Отец нашел новорожденную меня в лесу, а потом удочерил.

— Вот оно как, — задумчиво ответил Шейн. — А когда ты узнала об этом? Ну, о том, что отец тебе не родной.

— Уже и не помню. Наверное, в самом раннем возрасте, когда начала осознанно понимать то, что мне говорят. Папа никогда этого и не скрывал. Он мне часто рассказывал, как нашел меня. И всегда говорил, что я — подарок Бога, о котором он так мечтал.

— Наверное, так даже лучше — знать о таком сразу. А не получать неожиданный сюрприз во взрослом возрасте.

— Это да. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы узнала об этом только сейчас. В любом случае, меньше любить его от этого я бы не стала.

— А у твоего отца из детей есть только ты? — заинтересованно расспрашивал меня Шейн.

— Есть еще Крис, ему скоро будет два года. Папа встретил свою любовь, когда я уже была достаточно взрослой. И вот у них недавно появился малыш.

— Выходит, у тебя из близких здесь больше никого нет? То, что тетя не в счет, я уже понял, — усмехнулся он.

— Ну почему же, — возразила я, — Есть близкая подруга Лори. Это та девушка, которая настаивала на том, чтобы ты отвез меня после того инцидента в холле.

— А, понял, — ухмыльнулся Шейн. — Хорошая у тебя подруга.

— Не то слово, — улыбнулась я. — Мы с ней дружим с самого детства. Всегда были вместе. Правда, в последнее время мы не так уж и часто общаемся. Видимся-то часто, потому что вместе учимся, а вот вне университета встречаться стали редко.

— Почему?

— Ну, понимаешь, все же взрослые люди. У Лори появился молодой человек. Большую часть свободного времени они уделяют друг другу…

— Я понял, о чем ты, не продолжай, — прервал меня Шейн.

— Что еще рассказать… Учусь в университете, как ты уже и сам догадался. На четвертом курсе по специальности финансового консультанта. Мне нравится наш университет. Правда, есть у него один минус, — я сделала небольшую паузу. — В любой неподходящий момент другие студенты могут облить тебя кофе, — усмехнулась я. — Ну вот, пожалуй, и все. Твоя очередь.

— Ну что ж, начну. Родился я здесь, — Шейн махнул головой в сторону мерцающих в дали огней нашего города. — Воспитывал меня отец, если можно так сказать.

— А мама?

— Ее не стало, когда мне еще не было и пяти.

— Мне очень жаль…

— Да, мне тоже, — с грустью ответил Шейн. — У меня осталось мало воспоминаний о ней, но все они очень теплые. Помню наши с ней прогулки в парке. А еще, как она пела мне перед сном и читала сказки. После ее кончины, с отцом я пробыл совсем недолго, в шесть лет он устроил меня в престижную школу-пансионат в Миннеаполисе. В планах было поступление в Гарвард после школы. Но в конце школьного обучения, незадолго до подачи документов в университет, отец сообщил о необходимости вернуться сюда. Он решил открыть филиал компании в другом штате, а дела здесь — возложить на меня. Здесь оставался жить мой брат, но он отказался от участия в жизни отцовской фирмы. Сказал, что хочет идти своим путем. Естественно, я не мог отказаться от решения отца. Несколько лет я занимался только делами компании. А потом решил, что время для учёбы в Гарварде, скорее всего, уже никогда не появится, и поступил в местный университет. Мне тогда было двадцать два.