- Шестьдесят семь против двадцати трех, победил Флягин, - сообщает он. - Пять минут вам на отдышаться, а потом идем обратно в академию.

Билли расстроен, но доволен. Чуть оклемавшись подползает к Кеше и спрашивает у него даже с каким-то завистливым восхищением.

- Слушай, а что бы ты со мной правой рукой сделал? Нарезал бы наверное на ровные ломтики даже этой мягкой палкой.

- Дурак ты, Бил, - фыркает Кеша. - Я тебя бы правой рукой и не ударил бы не разу. Потому что, дубина такая, я левша. Так-то.

-21-

Ночь. Бессонница. Экзамены.

Приглушены светильники, разбросаны тетради с конспектами, впервые за все время обучения общежитие пропахло кофе.

Ручка. Шпоргалки. Знания.

Кеша сидит и думает - может не все так плохо? Все же ни единого занятия не пропустил в отличие от некоторых. В любом другом университете ему грозил бы автомат.

Линии. Бумага. Записи.

Интересно, а не спал бы он и волновался так же, если бы поступил таки в МГПУ? Вряд ли. В МГПУ не имелся бы шанс попасть с экзамена прямиком в лазарет.

Классификация. Теории. Рекомендации.

Кеша фыркает нервно - а есть ли у него теперь откос от армии? Берут ли в армию магов? Не пришлют ли ему повестку как только он вернется на Землю?

Пусто. Пусто. Пусто.

Три грязные чашки и ни капли кофе ни в одной. Непорядок, надо наполнить хотя бы одну. В идеале - все три. Лень конечно, но как учиться без кофе? Никак.

Раз рука, два рука, три рука...

Третьей руки нет, потом третья кружка остается пустой. Не разбудить бы сладко спящих лентяев. Наверняка Билл дрыхнет без задних ног, даже и не чешется. Как и остальные.

Нога. Дверь. Скрип.

Вот и коридор. Из-под дверей сочится свет. Ну вот, зря Кеша их недооценивал. Тоже сидят, волнуются, учатся. По крайней мере живущие с ним на первом этаже Сцинк и Хрон зубрят.

Топ. Топ. Топ.

В гостиной никого, а вот на кухне свет. Кеша входит и застает склонившего голову над чашкой с кофе приятеля. Билл унывает. Руки чуть ощутимо дрожат. Лица Кеша не видит, но знает - друг хмурится.

Взгляд. Испуг. Вздох.

- А, это ты, рыжий? Чего ночью шатаешься? Я-то думал, что ты спишь. Уж кому-кому, а тебе положено перед экзаменами дрыхнуть и ржать надо всеми нами.

Стул. Кружки. Стол.

- Не, я тоже боюсь. А ты чего не спишь, малыш Билли? Я тоже, честно, думал что ты дрыхнешь. Все равно бы что-нибудь наплел. Так чего напрягаться?

Улыбка. Улыбка. Тишина.

- Да вот... думаю сижу о том, чем займусь после академии. Не знаю. Возвращаться ли вообще на Кронус? Есть ли в этом какой-нибудь смысл?

Замешательство. Сомнения. Вопрос.

- А что, там тебя никто не ждет? Ну там... семья, девушка, друзья? Опять же имущество - дом, карета, лошадка любимая? Работа какая-нибудь? Банда подельников-шулеров-мошенников?

Смех. Тоскливый. Наигранный.

- Плохо же ты меня знаешь, рыжий. Никто меня не ждет. Родителей убили подонки когда мне было двенадцать. Друзей нет, женщины любимой нет, банды нет. Жил... да где придется. По бабам ночевал.

Удивление. Скрип. Монолог.

- Знаешь, рыжий... а ты ведь, получается, мой лучший друг. Единственный за всю мою жизнь. Глупо, правда? Я никогда не думал о будущем. Ни с кем не связывался, ничего не боялся. никто никогда мне не помогал. Все меня шпыняли. Пацан иди туда, пацан иди сюда, пацан пойди отсюда. А ты, гад бездушный, сволочь такая, как-то приручил. Занимался со мной, над тетрадками торчать заставлял. Ржал когда мы дрались. И при этом тебе же, придурок, было все равно что я людей обворовывал. Я себя тут из-за тебя человеком почувствовал. Если бы не ты, идиотина несчастная, выгнали бы меня, и первого курса не доучился бы. А так... первый курс закончил, второй под предводительством самой Фелиции Вонн прошел. Вот завтра сдадим теорию и практику... и все, я маг перед которым все пути открыты. А я даже не знаю, возвращаться мне на Кронус или нет.

Вздох. Тяжелый. Молчание.

- Я тебя никогда не спрашивал, Билл... но почему ты вообще воруешь? Умный же вроде парень. Если бы ты только захотел, то смог бы и честным путем...

Кулак. Стол. Удар.

- Честность. Мои родители были честными, и где они? Мой отец, зеленщик, не хотел платить бандитам оброк. Потому что это нечестно. Тогда бандиты пришли и повесили его, а мою мать изнасиловали и зарезали как свинью. А я сидел, спрятавшись в шкафу, и мне нельзя было даже плакать, иначе бы я отправился следом за ними. А что потом? Я сам себя сдал в приют, рыжий. И там я все еще повторял слова отца. «Честность - это твое второе имя». Бред. И меня лупили. А потом я вдруг встал перед выбором. Поступил бы честно - схлопотал бы. Знаешь... я до сих пор сволочью себя чувствую. Потому что я первый раз сжульничал. А где первый там и второй, где второй там и третий. И поняв, что будучи жуликом можно жить легко и хорошо, я забыл завет отца. Только вот...

- Только вот что?

- Я до сих пор хочу свою лавку.

-22-

Сцинк. Кеша смотрит на него украдкой и пытается не вспоминать тот злосчастный день. Благо, парень ничегошеньки не помнит. Еще бы. Доза достаточная была. Кеша тоже думал сначала - а не выпить ли? Выпить и забыть, славно же так. Сладкая перспектива. А потом подумал - нет. Нет, нельзя. Потому что если он когда-нибудь еще раз увлечется, зациклится, сойдет с ума, это воспоминание его остановит. Теперь для него Сцинк - это знак стоп. Большой, красный, страшный дорожный знак, за который машина его мыслей больше не заедет никогда. А раз она туда не заедет, значит, и не сорвется с обрыва, который прямо за знаком, но из-за поворота не видим.

А еще Сцинк - это у них с Билли теперь имя-восхвалительное. Ну как, есть имя нарицательное, а это наоборот. Буду молчать как Сцинк - говорит Кеша Билли ночью перед экзаменом, когда тот просит о своей судьбе никому не рассказывать. И Билли верит. Потому что кто-то, а Сцинк молчать умеет. Он это уже