Виана признала ее правоту, хотя еще и не оправилась полностью от потрясения.

— Ты столько сделала для меня, — благодарно шептала она, перевязывая палец кормилицы своим носовым платком. — Это я должна была порезать себе…

— Вот уж нет, — прервала ее Дорея. — Олдар не так глуп, как кажется. Порез на вашей нежной ручке привлек бы его внимание, а то, что старая служанка случайно поранилась кухонным ножом, нарезая овощи для рагу, — обычное дело.

— Спасибо тебе, спасибо, — Виана вновь обняла Дорею. — Я никогда этого не забуду.

Дорея усмехнулась.

— Чтобы муж не пытался снова лезть к вам, я каждый вечер буду давать ему сонное зелье, — пояснила она, — но вскоре он может что-нибудь заподозрить, так что лучше вам к тому времени быть на сносях.

— На сносях? — встревожено переспросила Виана.

— Не взаправду, конечно, — успокоила ее Дорея. — Это будет еще одна из наших нынешних уловок. Цель дикаря — заполучить от вас наследника и, если он поверит, что добился своего, возможно, потеряет к вам интерес. Мы скажем, что в вашем положении нужно соблюдать покой, и несколько месяцев ему придется держаться от вас подальше.

— А что потом?

— Там видно будет, — пожала плечами Дорея.

Это решение пусть и не полностью, но хотя бы частично избавляло Виану от неприятности делить постель с Олдаром.

— Вам придется спать рядом с ним, госпожа, чтобы он ничего не заподозрил, — заметила Дорея, — но не волнуйтесь, среди ночи он не проснется, а утром ему будет так плохо, что он даже руку на вас положить не сможет.

Виану замутило от одной только мысли, что ей придется провести ночь рядом с громилой, от которого воняло вином и потом, но она полностью доверяла кормилице и была готова делать все, что та ни скажет, а посему легла в постель, отодвинувшись как можно дальше от Олдара и повернувшись к нему спиной. Напоследок Дорея внимательно оглядела комнату и, убедившись, что все в порядке, ободряюще улыбнулась Виане и вышла, прикрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с мужем, девушка испытывала неимоверный ужас, но изо всех сил старалась лежать неподвижно и уснуть. Она провела так несколько часов, не решаясь шевельнуться, в то время как Олдар спал столь крепко, что, вероятно, не проснулся бы, даже если Виана стала бы прыгать на кровати. Лишь около полудня дикарь дернулся во сне и что-то пролопотал на своем языке. Внезапно пробудившись от собственного храпа, он резко повернулся на кровати и уставился на девушку осоловелыми глазами.

Виана со страхом смотрела на дикаря, съежившись на другом конце кровати. Все ее тело болело от напряжения, но Олдар, одурманенный подмешанным в вино зельем, этого не замечал. Слегка приподнявшись, он озадаченно хлопал глазами, стараясь понять происходящее. Казалось, он растерялся, увидев Виану в своей постели, возможно, потому, что не помнил, как сюда добрался. Затем он заметил, что рубашка на девушке была разорвана, а смятые простыни сбиты в кучу. На простыне были отчетливо видны уже подсохшие пятна крови.

Удовлетворенная ухмылка осветила лицо Олдара; он издал торжествующий вопль и вскочил на ноги, но тут же был вынужден прислониться к стене, чувствуя легкое недомогание. Виана прикрылась простыней и испуганно смотрела на мужа, но тот лишь окинул ее презрительным взглядом и нетвердой походкой, пошатываясь и спотыкаясь, вышел из комнаты.

Виана подождала немного, но когда стало ясно, что Олдар не вернется, вдохнула полной грудью, словно гора свалилась с плеч.

Дорея была права: зелье еще действовало, но дикарь явно припишет это похмелью после вчерашнего перепоя. С другой стороны, она, похоже, совершенно его не интересовала. Олдару нужна была всего лишь жена, которая родит ему наследников земель, завоеванных Араком. Возможно, он оставит ее в покое, как только решит, что она беременна.

Виана медленно дышала, стараясь привести в порядок мысли. Ночью план Дореи казался ей безумным, и она согласилась на него лишь от страха, не зная, что еще сделать. Однако сейчас, при утреннем свете, хорошенько всё обдумав, девушка решила, что он может сработать…

Остаток дня она старалась не попадаться мужу на глаза, найдя убежище на кухне подле Дореи. Сюда Олдар не вошел бы ни за что в жизни, считая кухню чисто женскими владениями. К тому же бо́льшая часть слуг, работавших там, были уроженцами Нортии, которых заставили прислуживать дикарям, и они испытывали глубокую симпатию к своей новой госпоже, от души сожалея о ее судьбе.

И тем не менее, ни Дорея, ни Виана ни с кем не делились своим планом. Чтобы задумка удалась, обеим следовало быть крайне осмотрительными и осторожными.

Тем же утром Олдар с гордостью продемонстрировал своим людям запятнанную кровью простыню, похваляясь перед ними тем, чего на самом деле даже вспомнить не смог. Весь этот день, а также следующий, дикари предавались безделью, постоянно требуя у слуг то выпивки, то еды. До спальни Олдар добрался уже глубокой ночью. На этот раз ему удалось донести дрожащую от страха Виану до постели, но он уснул мертвецким сном, едва коснувшись простыни.

На следующую ночь Олдар не выдержал: поднимаясь в спальню, он мешком рухнул прямо на лестнице, и Виане пришлось тащить его до кровати при помощи двух слуг.

Девушка считала дни, мечтая, чтобы скорее наступило время притворяться беременной; она боялась, что однажды сон-трава одолеет Олдара слишком поздно.

Для верности Дорея с каждым разом увеличивала дозу, и в последующие ночи дикарь самостоятельно даже из-за стола встать не мог.

Все это время Виана продолжала делать вид, что мужу удается исполнять свой супружеский долг, хоть он этого и не помнил. Впрочем, заговорщицы отлично понимали, что этот фарс не может длиться долго.

Развязка наступила раньше, чем они рассчитывали.

Оказалось, что разгульные пиршества с песнями и реками хмельного вина были у варваров не повседневным делом, а частью праздничных торжеств по случаю завоевания Нортии. Наступил момент, когда Олдар решил — конец безделью, пришла пора брать всех в ежовые рукавицы. И сразу же дикари начали патрулировать окрестности Торреспино дабы усмирить народ, подавить в зародыше малейший намек на мятеж и убедиться, что крестьяне знают о новом господине. Весь день Олдар проводил, объезжая свои земли и проверяя каждую деревню, каждую дорогу и каждое распаханное поле. Единственным местом, к которому он не приближался, был Дремучий Лес, но в этом не было ничего странного: к нему никто не приближался.

Теперь дикари стали больше походить на грозных воинов, разгромивших нортианскую армию, а не на толпу пьянчуг последних