«Совещание Отделения биологических наук АН СССР в 1950 г. по проблеме неклеточных форм жизни явилось знаменательной датой в развитии этого прогрессивного учения и в борьбе с пережитками вирховиантства и другими реакционными теориями в биологии.

На конференции АМН СССР и Отделения биологических наук АН СССР с участием учебных заведений и научно-исследовательских учреждений Министерства здравоохранения СССР по проблеме развития клеточных и неклеточных форм живого вещества, организованной в 1952 г., были подведены первые итоги по изучению развития живого вещества.

Метафизические вирховианские представления о том, что единственным носителем жизни является дифференцированная клетка, широко распространенные в капиталистических странах, в прошлом находили себе сторонников и среди советских биологов.

В противоположность этому материалистическая теория развития признает существование различных ступеней усложнения живой природы, начиная с неоформленного в клетку живого (наделенного обменом) белкового вещества до высших животных и растений. В развитии организмов существенную роль играет неклеточное живое вещество.

Настоящая конференция, проведенная при участии советских биологов различных специальностей, явилась новой ступенью в развитии передовой советской науки в области изучения неклеточных форм жизни.

Конференция отмечает дальнейшие успехи исследований в этой области, проводимых в Академии наук СССР, Академии медицинских наук СССР и в ряде других научных учреждений.

Конференция подчеркивает существование внутренней связи между учением Павлова, Мичурина и открытиями проф. О.Б. Лепешинской».

Первый чувствительный удар Лепешинская вскоре получила от журнала «Клиническая медицина». Если при жизни Сталина, в январском номере 1953 года, «содовая» эпопея безудержно рекламировалась, то в сентябрьском номере страницы журнала были предоставлены А.Я. Могилевскому и Е.А. Лившицу, которые убедительно показали абсурдность «содовой» деятельности Лепешинской. Через кремлевских покровителей Лепешинской удалось все же добиться того, что уже в мартовском номере «Клинической медицины» за 1954 год ей дали возможность поместить ответ «хулителям» ее идей. Но клиницисты уже перестали ее серьезно воспринимать, и больше эта дискуссия не возобновлялась.

Казалось, что вскоре такая же участь, как «фальшивки» и «пропагандистской акции», должна была постигнуть и «живое вещество». К сожалению, это случилось не сразу. Некоторые ученые, увязшие в живом веществе, продолжали жить в этой сказке, за пределами которой им уже не было места в большой науке. Член-корреспондент АН СССР Г.К. Хрущов, например, в книге «Достижения советской биологической науки» (1954 г.) упорно продолжал воспевать достижения Лепешинской. Более того, нашлись такие оригиналы, которые в своих заблуждениях пошли еще дальше Лепешинской. Профессор В.Г. Щипачев, например, в своей книге «Об исторически сложившемся эволюционном пути развития животной клетки в свете новой диалектико-материалистической клеточной теории» (1954 г.) написал, что под руководством Лепешинской им было сделано открытие, подобного которому не знала вся история биологии. Он обнаружил, что в «брюхе животных растительные клетки преобразуются в животные, в свою очередь, животные клетки начинают меняться в сторону растительных». Свою работу Щипачев расценивал как доказательство истинности «закона Лепешинской – Мичурина – Лысенко». Он рассчитывал на поддержку Хрущева. Просчитался. Тот никакого интереса к цитологии не проявил.

За организацию похорон «живого вещества» дружно взялись ленинградские цитологи. В апреле 1954 года они провели специальную конференцию, на которой с проблемным докладом выступил П.В. Макаров. Могильщик был выбран явно неудачно. Это скорее было покаянием, поскольку, как писал В.Я. Александров, «у него на губах еще не обсохло живое вещество» (имеется в виду изданный докладчиком учебник «Основы цитологии», насквозь пронизанный идеями Лепешинской). Пришлось ленинградским ученым собираться по этому поводу еще раз в мае 1955 года.

«Сказки о чудесах в решете, выдаваемые за научные открытия, подобны бикфордову шнуру. Шнур догорит – грянет катастрофа» (В. Кардин. «Мифология особого назначения». «Знамя», март 1989 г.).

Так и случилось. Желточный шар, надутый Ольгой Борисовной Лепешинской при поддержке Сталина, оглушительно лопнул. Но она была не из тех, кто так просто оставляет поле боя. Лепешинская быстро написала новую книгу. Не имея физической возможности бороться сразу на двух фронтах, она объединила все свои «достижения» под общим названием «Опыты по применению живого вещества и соды на практике в медицине».

Заступиться за нее уже никто не захотел. Эти «благоглупости» публиковать не стали.

В истории мировой науки известно много заблуждающихся, фантазеров и просто невежественных ученых. Самый большой вред они нанесли лишь своему имени. При Сталине подобного рода ученые нередко получали «административный ресурс». Тогда в антинаучную деятельность вовлекались целые академии. Физически уничтожались настоящие ученые, разгонялись десятилетиями создававшиеся научные школы. На освободившиеся научные места проникали нечистоплотные люди, готовые за сиюминутную выгоду своими «исследованиями» подтвердить любую чушь. Можно приплюсовать сюда торможение развития действительно перспективных направлений науки и прекращение вследствие этого участия наших ученых в мировом научном сотрудничестве.

Персональная вина во всем этом Сталина теперь всем очевидна.

Признание в убийстве Соломона Михоэлса

Трагически погибшего в 1948 году Соломона Михоэлса, великого актера, художественного руководителя Московского еврейского театра, всенародно хоронили в звании народного артиста СССР.

Звание «Народный артист СССР» присваивалось только прижизненно. Сталин намеревался создать прецедент, когда его могли отнять посмертно.

В 1953 году, спустя пять лет после пышных государственных похорон, Сталин решил лишить Михоэлса всех присвоенных ему наград и званий.

Соломон Михоэлс стал народным артистом РСФСР в 1935 году. В 1939-м – кавалером ордена Ленина и народным артистом СССР. В 1946 году за спектакль «Фрейлехс» он получил Сталинскую премию 1-й степени.

Соломон Михоэлс немало сделал не только для развития советской многонациональной культуры, но и для нашей победы в Великой Отечественной войне. В 1943 году «Соломон мудрый», как тогда еще называл его Сталин, был отправлен в Америку, Канаду, Мексику, Англию, где он как представитель Еврейского антифашистского комитета агитировал американцев, и в первую очередь богатых американских евреев, за открытие второго фронта и оказание материальной помощи Красной армии, ведущей смертельную схватку с фашизмом. Миссия Соломона Михоэлса была успешной. Из Америки он привез 45 миллионов долларов на нужды Красной армии. В СССР пошли продовольственные и вещевые посылки для населения, пострадавшего от нашествия гитлеровцев.

Скорее всего, что именно тогда у Сталина зародилось подозрение о том, что раз советским евреям так быстро удалось договориться с американскими евреями, то и американским евреям при необходимости не составит большого труда договориться с советскими евреями. Сталин утвердился в своем мнении, что в советском обществе евреи представляют собой пятую колонну. Кроме того, он обычно переставал доверять людям, побывавшим за границей.

Начавшееся вскоре после войны движение за национальную автономию евреев он персонально связал с Михоэлсом. Стараясь угодить Сталину, спецслужбы наперебой представляли Михоэлса новым Моисеем, который намеревался вывести советских евреев в Палестину. Постоянно перехватывали адресованные Михоэлсу многочисленные письма желающих ехать в Землю обетованную. «Соломон Михайлович был главой и душой огромной общины российских евреев, – рассказывала дочь Соломона Михоэлса Наталия Соломоновна. – Он сам говорил: “Я обвешан человеческими судьбами”. Он был убежден, что еврейский народ должен сохранить свои корни, свою культуру…» Эмиграция евреев на историческую родину рассматривалась партийным руководством как измена Родине.

В 1947 году советская делегация в ООН активно поддержала идею создания еврейского государства. Несколько раз глава нашей делегации Громыко выступал по этому поводу с эмоциональными речами.

Широкая публика в СССР об этом ничего не знала. До тех пор пока на одном из декабрьских вечеров в Политехническом музее Михоэлс не рассказал о решении ООН по созданию еврейского государства и о выступлениях