Шрифт:
Закладка:
Я каждый год делаю валентинку для Анны. Подписываю печатными буквами, чтобы она не догадалась по почерку, от кого это. Но Анне всегда дарят много валентинок, они, кроме того, выдумали отправлять их и подружкам, поэтому Анна каждый раз получает ворох самодельных открыточек, наверняка, и несколько анонимных, как моя.
Я угрюмо смотрю на Анну с другого конца класса. Мысленно гипнотизирую ее, чтобы она догадалась, что именно этот треугольничек, который она как раз сейчас разворачивает – от меня. Нет, эта девчонка совершенно не поддается гипнозу. Хоть бы один взгляд в мою сторону – но нет. Ладно, я подожду, может быть в следующем году…
В последние два года нас с Анной посадили вместе на истории. Мой любимый предмет. Чего нельзя сказать про Анну. Мне кажется, сколько лет я пристально наблюдаю за ней, она слишком легкомысленная, чтобы любить такой серьезный предмет. Ведь история – это не только сухие факты, имена и даты. Это анализ, это выводы. Способна ли Анна делать выводы в своей хорошенькой головке? Не уверен. Скачет, как белка, с места на место. У меня голова начинает кружиться, когда я порой невольно слышу, как она болтает со своими подружками. Мне очень хочется сказать Анне, что ей бы нужно стать посерьезней. И посерьезней относиться к учебе! А именно, хотя бы не забывать через раз учебник дома. Я никому не даю свои учебники, они у меня всегда аккуратно обернуты, и в особенно важных и интересных, на мой взгляд, местах, я закладываю страницы клейкими стикерами. На моей половине парты всегда порядок, все на своих местах. Анна наваливает свои учебные принадлежности горой, и бывает, что посреди урока, когда ей внезапно нужно что-то достать из середины, все остальное оказывается на полу. Я не одобряю ее неряшливость, но каждый раз помогаю ей поднять вещи.
Все вдруг изменилось в начале выпускного класса.
В конце прошлого года я пару раз видел Анну с Марком. В первую минуту сердце у меня в груди подпрыгнуло и как будто провалилось в желудок.
Марк – красавчик, каких поискать. Да еще и из богатеньких. И учится неплохо. Да и в школе многие хотят быть как Марк, тьфу, нашелся идеал, тоже мне. Лидер, харизма! Что вообще значат эти слова, хотел бы я знать? Вернее, определения я, конечно же, знаю, но почему это так важно для других людей? Я уверен, что я умнее. И скромнее. Совершенно ни к чему так выставляться, как делает это Марк, со своими дорогими вещами и стрижкой как у какой-нибудь модели из журнала, фу. Но вот что меня пугает, так это то, что своим рациональным умом я вижу, что Марк, ах, простите, Эм, все ведь так его называют, такой же бессистемный человек, как Анна! Они ведь вполне могут сойтись на этой почве. Они так похожи своей порывистостью. И необъяснимыми для меня порой поступками.
Несколько месяцев в конце года я не находил себе места. На лето все разъехались на каникулы, и я потерял Анну из виду на долгие три месяца.
В первый учебный день я поставил будильник на 6.30. Хотя, собственно говоря, я все лето ставил его лишь на пол часа позже. У меня очень высокий уровень самодисциплины. Самый полезный сон – до полуночи, поэтому вы никогда не увидите меня вне постели после десяти вечера. Так вот, в тот день я встал пораньше, заправил постель, еще раз проверил с вечера собранную сумку. Зарядка, полезный завтрак, тщательно почистить зубы, обязательно после еды, все, можно идти.
Каково же было мое удивление, когда я только завернул за угол своего дома, как лоб в лоб столкнулся с Марком, то есть, простите, с Эм. Он как будто поджидал меня за этим углом и даже не потрудился сделать вид, что столкнулся со мной случайно, хотя бы из вежливости.
– Ник? Доброе утро!
«Да уж, звезда даже знает, как меня зовут, – кисло думаю я, – испортил мне все настроение своим появлением».
– И тебе доброе, Марк … Эм!
Этот пижон улыбается во все 32 зуба, смеяться вздумал надо мной? Вот бы дать ему сейчас правой! Нет, страшно, вдруг ответит?
– Я отзываюсь на оба имени, Ник, не стоит придавать такое значение…
Молча выжидательно смотрю на него, вот же вырядился! Точно, пижон! Наверняка собрался сегодня в университет, таким богатеньким папенькиным сынкам положено учиться где-нибудь в престижном месте. Ну что ж, Марк, костюм у тебя неплохой, не знаю, кто тебя одевает, но этот человек разбирается в моде. Я сам, конечно, таким не интересуюсь, но невольно пытливый ум запоминает некоторые подробности во всех областях, которые его окружают, в том числе и в моде.
– Ник… тут такое дело, – ерошит свои волосы, да не испорти прическу, чудак, – я хотел тебе кое-что рассказать.
«Что такой, как ты, может рассказать такому, как я?», – думаю я, но вслух благоразумно молчу.
Марк внезапно замялся, неужели нервничает? Вот они, эти взбалмошные люди, с таким трудом удерживают в узде свои эмоции. Вот я…
– Ник, послушай, это насчет Анны, – и вдруг такое страдание слышится мне в его голосе, что я удивленно вскидываю глаза.
– Пойми меня правильно, я знаю все про тебя, про твои чувства к…
Это в конце концов возмутительно! Когда он успел заметить? Он же целый год занимался только тем, что отсвечивал во всех школьных событиях! Когда и чем я мог себя выдать?
Эм смотрит на меня умоляющим взглядом, как будто ему неприятен этот разговор, и он хочет поскорее закончить его, но сказать он обязан.
– В общем, Ник. Мы с Анной больше не друзья. Я знаю, что ты хороший парень, и что ты влюблен в нее много лет, это у тебя на лице написано, когда ты смотришь на нее. Не перебивай, пожалуйста. Я больше не учусь в школе, меня не будет рядом. Действуй!
Резко развернулся и ушел быстрым шагом в своем дорогом костюме и модных ботинках.
Я напоминаю себе, что не помешало бы закрыть рот. Смущенно оглядываюсь, не видел ли кто наш разговор. Но в такое раннее время, похоже, только я один иду в школу. Да
