Шрифт:
Закладка:
– Постой! Что-то я ничего не пойму. А как же тебе ребенка доверили, если ты сидел?
– Так это после было. Я Игоря забрал, а через полтора года в аварию попал. Ехал поздно вечером домой, уставший, на нервах. И решил перекресток проскочить. А там женщина дорогу перебегала… Как ни крути, а виноват я. Думал – все! И пацана отберут, и мне жизни не видать. Да только тут судьба моя вмешалась.
– Катей ту судьбу звали?
– Да. Она это была… Приехала. Игоря забрала и настояла, чтобы мы расписались. Так, мол, вопросов меньше будет.
– Помогло?
– Да. Игорь с ней жил, пока я срок мотал. Она свою квартиру продала и сюда, в этот город перебралась. Ко мне поближе. Соседи вообще думали, что Игорь – Катин сын. И правильно думали. Он больше ее был, чем мой… Катя научила его письма писать. Это и помогло. Вытащили меня эти письма из той ямы, в которую я сам себя столько лет загонял. Сын мне почти каждый день писал. Иногда пару строчек всего, но и этого было достаточно. Я знал, что меня ждут. Мы ни до, ни после столько не говорили с ним, как в этих письмах. Он рассказывал мне, как они с Катей живут. Ругал меня за маму и за то, что я так поздно в его жизни появился. Писал о том, как в школе дела. Даже совета просил, представляешь, когда с девушкой познакомился. А что я ему мог посоветовать? Только не поступать так, как сам когда-то…
– И то верно… А потом?
– Потом я вернулся. И какое-то время мы жили спокойно. А потом Игорь уехал учиться, и Катя затосковала. Все просила меня ребенка из детского дома взять, раз свои не получаются. Только я понимал, что ничего у нас не выйдет. Откажут в опекунстве. С моим-то прошлым. Злился на ее настойчивость. Попивать начал. Мне бы тогда понять, что она не для себя просила…
– А для кого?
– Для меня, Тимофей! Для меня… Видела, как я в себе копаюсь. Как перебираю свою жизнь, понимая, что большая часть уже за плечами, а сделано всего ничего. Кто я? Что я? Пустое место! Никому от меня, как ты говоришь, ни холодно, ни жарко! Это она, а не я, Игоря поднимала. Она обо мне заботилась все эти годы, а не наоборот… Разве я – мужик? Нет! Так, обмылок…
– Ну ты совсем уж себя не казни! Если Катя тебя миловала, то и тебе не след так о себе говорить!
– Нет, Тимофей, не прав ты! Человек должен о себе все понимать. А уж в моем-то возрасте и подавно! Вот, Игорь мой… Молодой еще совсем, а уже все у него по полочкам разложено. И дом, и семья, и понятия о жизни… Правильные они у него. От Кати достались…
– И какие же это понятия?
– А такие… Есть у тебя близкие – держи их крепче! Сам держи! Это твоя обязанность как мужчины! Дай им тыл и поддержку. Сейчас дай! А не откладывай на потом! Потом оно никому уже и не надо будет! Сами научатся о себе заботиться, а ты им станешь вовсе и не нужен… Я этого не понимал. Все думал, что жизнь долгая. На мой век обязанностей хватит. А оно вон как вышло. И Катя уже ушла… И мой срок не за горами…
– Интересно, и куда это ты, Иваныч, собрался? Думаешь, просто все? Так с твоими грехами в рай не пустят! А Катя твоя тебя там ждать будет! Вот и подумай, стоит ли тебе руки опускать да тапки по размеру искать?
– Какие тапки?
– Как это какие? Белые! Тебя послушать, так тебе уже и пора! А я тебе скажу – нет! Рано, Иваныч! Рано… Сколько лет ты небо коптил, а кому от тебя светло стало?
– Никому…
– Вот! Думаешь, тебе там рады будут? Ага! Сейчас! Катерина твоя первая тебе по носу щелкнет и спросит, чем ты тут без нее занимался!
– И что ты предлагаешь?
– А ничего! Что ж ты, Иваныч, за человек такой, что все решения да совета от кого-то ждешь? Сам – то чего хорошего сделать не пробовал? – Тимофей махом допил из своей кружки давно остывший чай, сполоснул ее и аккуратно пристроил на сушилку. – Вот так… Катя порядок любила… А еще – тебя, Иваныч. Шибко любила она тебя. Если бы меня кто так любил, я совсем иначе жил бы… Знаешь, что я тебе скажу?
– Что?
– Не о чем тебе жалеть! Все у тебя было! И счастливый ты человек, хоть и не понимаешь этого. Ты подумай. А как надумаешь чего – пойди и сделай что-нибудь хорошее. Помяни Катю свою добрым делом. Дай свет, какой она дарила столько лет тебе, кому-нибудь еще.
– Кому?
– Да кому угодно! Мало ли на свете людей? Вон в окошко глянь! Спешат куда-то, бегут, торопятся… И у каждого свои проблемы… Своя печаль…
– А как я узнаю о том, какая у них печаль?
– А как Катя твоя узнавала?
– Она говорить умела с людьми… Знала, что сказать, когда и как… Я так не умею…
– Так учись! Кто мешает?
– Ты прав. Никто… – Иван подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.
Прав ведь Тимофей… Вон они – люди… Чужие, незнакомые… Пока… Может, и стоит выйти на улицу, осмотреться по сторонам и сделать уже хоть что-то, чтобы понять – никакое ты не пустое место… И не нужно совершать никаких особых подвигов, чтобы сделать чью-то жизнь чуть лучше и светлее… Иногда достаточно доброго слова и вовремя забитого гвоздя, чтобы помочь кому-то.
Со словами у него неважно, а вот молоток в руках он держать умеет. Может, и сгодится кому его умение? Кто знает…
В одном он уверен – Кате идея Тимофея очень понравилась бы.
Иван провел пальцем по стеклу, словно ловя ускользающий день, и вдруг совершенно ясно услышал голос своей Кати:
– Молодец, Ванечка! Все верно… Начинать надо с малого, а остальное – приложится…
Обернулся, ожидая увидеть жену рядом, но наткнулся только на недоумевающий взгляд Тимофея:
– Ты чего, Иваныч?
– А, ничего! – Иван улыбнется сквозь слезы, потянется за лейкой, стоявшей на подоконнике, и первым делом
