подушки и обхватывая рукой член.

— Как только ты узнаешь меня достаточно, чтобы захотеть этого.

Легкий вздох на линии сказал мне, что она тоже играет с собой.

— Я никогда не узнаю тебя… — выдохнула она. — Никогда не увижу тебя… Ты всегда будешь незнакомым… Мой темный, плохой незнакомец.

— Ты узнаешь меня достаточно… достаточно, чтобы позволить мне связать тебя и отшлепать, как маленькую грязную сучку, которой ты и являешься. Достаточно, чтобы позволить мне отдать тебя другим мужчинам… достаточно, чтобы позволить мне широко растянуть эту маленькую киску… Твои глаза не узнают меня, но твое сладкое, великолепное тело узнает. Твое сладкое, великолепное тело узнает каждую грязную часть меня, каждую развратную гребаную потребность…

— Да… блядь, да…

— Грязные девчонки хотят грубости. Грязные девчонки хотят, чтобы их маленькие тугие дырочки до боли трахали незнакомые мужчины…

— Пожалуйста…

— Грязные девочки умоляют о двух толстых членах в своей киске одновременно… Ты будешь умолять, Люси? Скажи мне, что ты, блядь, будешь умолять…

— О боже, Джейсон… блядь… не могу поверить, что ты делаешь со мной…

— Может быть, тебе не нужен выбор… может быть, такая грязная девчонка, как ты, хочет, чтобы ее ноги были широко разведены, а киска подставлена любому толстому члену, который возьмет ее…

— Заставь меня трахаться с другими мужчинам, Джейсон… пожалуйста, сделай меня грязной…

— Ты примешь их, Люси… всю гребаную ночь напролет, и когда они используют тебя, я трахну тебя туда, где были они… и это будет лучший трах из всех…

— Блядь, это так чертовски развратно… — Неистовое дыхание выдало ее, сказав мне, насколько она чертовски возбуждена. Я слышал слабое жужжание вибратора, ее стон удовольствия, когда она проводила им по своему сладкому маленькому клитору.

— Но сначала ты позволишь мне иметь тебя. Только мне. Ты скажешь мне, кто ты и где я могу тебя найти. Ты будешь ждать меня, как хорошая грязная девчонка, полностью готовая к моему члену.

— Я хочу, Джейсон… Я хочу быть твоей грязной девчонкой…

— Скажи мне, как тебя найти.

Я держался, пока она не заговорила, надрачивая свой член во время многозначительной паузы.

— …ты знаешь, я не должна…

— Дай мне что-нибудь, Люси. Я хочу сделать это чертовски реальным.

— Говори мне грязные вещи, Джейсон… Заставь меня кончить…

— Я буду делать грязные вещи, как только ты мне позволишь. Я не могу дождаться, когда смогу прикоснуться к тебе, почувствовать, как ты нервничаешь… и ты будешь нервничать, Люси… Ты будешь слишком хорошо осведомлена обо всех грязных вещах, которые тебе обещали… Обо всех грязных вещах, которые, я знаю, заводят тебя… — Я слышал ее тихие стоны, закрыв глаза, чтобы насладиться этим сладким звуком. — Представь, какой грязной ты будешь чувствовать себя… Зная, что я здесь ради твоего грязного секса… твоей грязной мокрой киски… Я собираюсь почувствовать каждую частичку тебя, Люси, засуну свой голодный член в твою маленькую тугую попку, и ты даже никогда меня не увидишь… и не увидишь других мужчин, которых я тебе подарю…

— Я хочу, чтобы ты использовал меня, Джейсон… Я хочу, чтобы ты взял меня чертовски сильно…

— Тебе придется несладко, Люси… Я буду трахать тебя так сильно, что ты будешь чувствовать меня несколько дней…

— Да…

— Я собираюсь посасывать твой сладкий маленький клитор, пока он не набухнет и не станет болезненным…

— Используй меня…

— Готова быть растянутой, грязная девчонка? Готова узнать, насколько грязной я могу заставить тебя почувствовать себя?

— Блядь, да… О, гребаный боже, да! Трахни меня, Джейсон, растяни меня так чертовски широко для тебя… Я готова… Я так чертовски готова…

Я тоже был готов. Достаточно готов, чтобы, выругавшись себе поднос, выплеснуть сперму на свой гребаный живот. Она скопилась у меня в пупке, стекая вниз к темным лобковым волосам. Эта девушка сводила меня с ума, черт возьми. Ворчание и стон, и я закончил, в висках стучало, когда реальность обрушилась на меня. Половина четвертого утра. Тренировка через пять гребаных часов. Дерьмо.

— Джейсон?..

— Да, я все еще здесь. Вау…Черт…

— Это было чертовски грандиозно, — хихикнула она.

— Я чертовски грандиозно облажаюсь завтра на работе. Снова.

— Думаю, я того стою. — Я чувствовал ее улыбку по телефону.

— Скажи мне это, когда сработает будильник.

— Может быть однажды…

Я улыбнулся.

— Уверен, твой настрой «без привязанностей» не включает в себя ночевки.

Как и мой семейный или карьерный статус.

— Кто говорил что-нибудь о сне?

— Справедливое замечание. Я могу всю ночь, если ты сможешь.

— Я буду настаивать на этом… — проговорила она.

— Надеюсь. — Мои усталые глаза кинули меня, закрываясь от ужаса очередного четырехчасового сна. — Но не сегодня, я ухожу.

— Убедись, что не разобьешься за рулем. Не хочу слышать о каких-то грязных дальнобойщиках, разбрасывающих свой груз по автостраде.

— Я не дальнобойщик, — ответил я.

— Кем бы ты ни был… — промурлыкала она. — Спи спокойно.

— Ты тоже, моя милая грязная девочка.

Я потянулся к кнопке отмены вызова, но ее голос остановил меня на полпути.

— 8-4-7.

Это не нуждается в повторении.

* * *

Мне не терпелось поискать в интернете с той секунды, как утром мой кулак встретился с будильником, но я опаздывал. Неуклюжий со своим гребаным завтраком, и слишком чертовски пьяный, чтобы вовремя собраться с мыслями. Сколько ночей бурлеска может быть в Лондоне в четверг вечером? Предположим, моя грязная девочка действительно была в Лондоне. Насколько я, черт возьми, знал, она могла быть в жопе мира. Нет. Она была в Лондоне.

Я потер глаза, щурясь от моросящего дождя и бега трусцой на месте, чтобы не заснуть. На тренировочной площадке тренер выставил меня против молодежи, пары новичков, у которых было достаточно высокомерия, чтобы соответствовать их причудливой работе ног. Тео Фернандес — отличный нападающий, только что перешедший из «Барселоны» на сезон в Премьер-лиге. Едва исполнилось восемнадцать и еще молоко на губах не обсохло. Он приближался ко мне, гарцуя в своих флуоресцентных розовых