Разумеется, он мог просто украсть одежду из Карабана, но Михаил уже придумал себе роль, и последняя требовала немного странное и загадочное облачение, для чего идеально подходил гардероб из другого мира.

Вытянув коробку, он стал методично выкладывать накладные эльфийские уши, зеленые шапки, маски, парики… В один момент ему попались женские трусы. Михаил задумался. Хорошенько задумался. Потом (цок, в голове загорелась лампочка) вспомнил, что как-то раз они с бывшей нашли эту коробку и устроили… в общем, всякое.

Михаил отложил трусы в сторону и вернулся к поискам.

…Меховые рубашки, жилеты, сапоги, к которым крепились, с помощью клея, самодельные шпоры, деревянные мечи, обклеенные фольгой… Он уже почти отчаялся найти что-нибудь стоящее, уже собирался поискать в интернете, как вдруг его пальцы зацепились за гладкую поверхность.

Он приподнял её.

Осмотрел.

Кивнул.

Оно.

…

Начинался день как обычно.

Вчера Кай закономерно получил нагоняй от гувернантки, когда вернулся в поместье в потрёпанной и грязной одежде и заявил, что упал, пока бегал по лесу. Но это было не важно — важным было мнение его отца, и именно его Кай дожидался с трепетом на сердце, хотя и понимал, что на самом деле бояться ему было нечего.

И действительно, его отец, долговязый старик с длинными усами, только улыбнулся и похлопал его по голове. Более того, вслед за этим он вышел из комнаты, а когда вернулся, вручил ему новый красный жилет и гладкие, неношеные кальсоны — немного преждевременный подарок на день рождения, который Роберт Родригес заказал своему сыну прямо с юга.

На следующий день Кай вытерпел все уроки (фехтование, этикет и верховую езду) и снова отправился гулять.

В один момент он заметил, что ноги сами собой ведут его прочь с протоптанной тропинки, которая спускалась в деревню. Он замер, стиснул зубы и направился прямо к поселению.

Он их не боялся. Ни капельки. Настоящий рыцарь ничего не боится, думал Кай, и всё равно невольно избегал смотреть в глаза жителей деревни, которые совсем притихли, когда на дороге между домами показался нарядный мальчик.

Сперва ему было неловко, но затем Кай устыдился. Ведь он дворянин! Не престало ему бояться северных крестьян. Мальчик вскинул голову, через силу встречая окружающие взгляды, и вскоре почувствовал восторг, когда заметил, что крестьяне и крестьянки сами избегают смотреть на него, отворачивая свои худощавые, жилистые северные лица и дикие голубые глаза; страх исчез, его заменил триумф, сердце мальчика затрепетало…

И вдруг остановилось.

Его глаза встретились с глазами четверых мальчишек, включая Грэга. Они смотрели прямо на него, но если вчера их лица были мрачными от гнева, то теперь на них сияли довольные, жестокие улыбки. Они были похожи на зверей, которые поняли, что жертва была беззащитна, запугана и ничего никому не расскажет, а значит с ней можно делать всё что угодно.

Кай побледнел. Затем сразу отвернулся, опустил голову и на деревянных ногах прошёл до конца деревни.

Когда он вышел на широкую горную тропинку, ему сильно захотелось броситься бежать. Кай сдержался. Он не будет бежать. Он их не боится. Ему не страшно… Всё это он повторял себе, пока ровным шагом поднимался всё глубже и глубже в горные дебри.

В один момент Кай услышал шаги у себя за спиной. Он подобрал камень, как вдруг мальчика повалили на землю.

— Вырывается, тьфу!

— Черкани его, что б запомнил… Бей! Бей!..

Они избили его, было больно, но ещё сильнее Кая терзало унижения. Двадцать минут спустя мальчик снова, дрожащими руками, пачкал свои новенькие красные кальсоны и жилетку. То и дело он смотрел вокруг и проклинал это всё — огромные хвойные деревья, которые простирались до небес, леденящий ветер, высокое небо, белую солнечную монетку, которая маячила среди недостижимых крон… Он ненавидел север, ненавидел местных жителей, этих грязных, неотёсанных тварей, ненавидел их жилистые лица, ненавидел вчерашнюю девочку…

Он хотел домой, на юг.

Он хотел, чтобы его мама была жива…

Кай попытался вытереть лицо — не вышло. Его руки были грязными. Он поднялся и побрёл в глубины леса, чтобы найти ручей. Шёл долго. За временем не следил. Когда же в один момент дунул леденящий ветер и привёл его в чувства, Кай понял, что не имеет ни малейшего понятия, где находится: лесная опушка незаметно превратилась в хвойный лабиринт.

Мальчик рассеянно встал на месте, и вдруг…

— Добрый день, юноша. Не поможете простому путнику найти дорогу?..

Кай резко повернулся и увидел «это»…

Глава 16

Путник

Кай вздрогнул. Сперва ему показалось, что перед ним был не человек, но монстр — призрак леса или один из тех сказочных зверей, с которыми Громогласные рыцари сражаются на страницах книг наряду с гоблинами, но которые, в отличие от зеленокожих разбойников, совершенно ненастоящие.

Сейчас такой «ненастоящий» монстр стоял прямо перед ним.

Это была странная смесь человека и ворона с длинным белым клювом, шляпой и волнистыми чёрными крыльями. По крайней мере на первый взгляд, ибо когда Кай немного присмотрелся, крылья превратились в длинный меховой плащ, странный клюв на проверку оказался маской, и монстр, вдруг, обратился в обыкновенного ряженого человека.

Кай не знал этого слова, и тем не менее перед ним стоял образцовый «чумной доктор», из-под маски которого разливались длинные чёрные волосы.

— Добрый день, юный господин, — сказал неизвестный глубоким и неожиданно беспечным голосом. — Не подскажите дорогу? Видите ли, я недавно в этих краях и совершенно заплутал…

Постепенно Кай пришёл в себя. Он всё ещё чувствовал толику страха перед странным человеком, но при этом старался взять себя в руки.

Настоящий рыцарь ничего не боится.

Проблема была в том, что сам он тоже потерялся…

— Куда тебе? — спросил мальчик.

— Ох, не «куда», нет, «к кому». Я ищу одного человека.

— Человека?

— Именно так! А если быть конкретнее, то в данный момент я нахожусь в поисках настоящего рыцаря.

— Рыцаря? — удивился Кай и немедленно почувствовал лёгкое волнение. Кажется, подумал он, так начиналась одна интересная сказка. — Зачем тебе рыцарь?

— Ах, это долгая история, но если говорить кратко, то волею судьбы в мои руки попали определённые сокровища; я же, будучи простым бродягой, не смею и надеется, что смогу сохранить их в целости и сохранности. О том, чтобы вручить их первому встречному, тоже не может быть и речи, ибо они представляют собой не только