тонкий мобильник. Аскольд выключил его. – Я же сказал: мне не нужен навигатор, ваш адрес, ваши данные, ваша кровь, чтобы всегда, в любой момент дня и ночи, узнать, где вы находитесь.

Какой же он нудный.

Я сильнее сжала коленями дрожащие руки и откинула голову на прохладную кожу сиденья. От нее исходил едва уловимый запах ладана.

– Вы хотели знать, что у меня за сила, – тихо заговорила я. – Женщину, которая мне ее отдала, называли Зимней Девой. Или Ледяной Смертью. С помощью этой силы я когда-то погрузила человека в кому. Я могу сделать так, что ваше сердце остановится. Навсегда.

Самым эффектным завершением этого монолога было бы выйти из машины, но снаружи по-прежнему барабанил дождь.

– Это угроза? – холодно поинтересовался Аскольд.

– Это то, что вы хотели узнать. А сайт вчера просто упал. – Я сжимала и разжимала дрожащие пальцы, чтобы вернуть себе хотя бы видимость контроля. – Иначе я бы…

– Сегодня.

– Что?

– Сайт перестал работать сегодня в два часа сорок минут.

Я прикрыла глаза. А чего ты хотела? Чтобы тот, кто жжет перевернутые свечи на могилах, оказался нормальным?

В кармане завибрировал телефон. Звонил Лексеич. Говорить с ним в компании чернокнижника было не лучшей идеей, но на улице разворачивался уже настоящий Армагеддон, а зонтика у меня по-прежнему не было.

– Вера, дочка, ты где? Тут в бюро черт-те что, мы сейчас утонем… – без приветствия заговорил Лексеич. – Опять клиентка развела тут, помилуй Господь ее грешную душу.

– Скоро буду. Через… – Я поискала глазами часы на приборной панели. Есть на этом космическом корабле хоть что-то, что показывает время? – Через час, – наугад закончила я. И снова прикрыла глаза. Ощущение было такое, будто в них светят зажженной лампой.

– Ты там как? – с беспокойством спросил Лексеич. – Я тебя ни от чего не отрываю?

Разве что от наблюдения за тем, как рушится моя жизнь.

– Нет. Я скоро приеду, – тихо ответила я. – Пока.

Отключившись, я открыла приложение.

– Поедете на такси?

Мне даже не нужно было смотреть в его сторону, чтобы угадать, что бровь на подвижной стороне лица дернулась. Молоточки стукнули одновременно в виски и в затылок, и фраза о том, что его это не касается, замерла на языке.

– Я не езжу на метро.

– Почему?

Потому что каждый раз, когда мимо проносится поезд, мне кажется, что потолок вот-вот обвалится и погребет меня под обломками.

– Не могу.

Я по новой вбила в приложение адрес кладбища. Поиск упорно выдавал «Все водители сейчас заняты, попробуйте позже».

– И почем нынче такси до кладбища? – насмешливо спросил Аскольд.

Я оторвалась от экрана.

– Просто скажите, что еще вас интересует.

Тело накрыла усталость. Захотелось забиться под одеяло, а голову спрятать под подушку. Я обновила поиск машин. От кровати меня отделяло добрых тридцать километров. И бог знает сколько времени езды по такой погоде.

– Давайте я вас отвезу, – вдруг предложил Аскольд.

– А я вам что? Свою бессмертную душу? – кисло пошутила я.

Вдалеке сверкнула молния, осветив неподвижное восковое лицо.

– А вы подробнее расскажете мне про других Дев.

* * *

Ехать в «Майбахе» было все равно что путешествовать внутри гигантской рыбы. Машина словно плыла, бесшумно притормаживая на светофорах и трогаясь с места без малейшей отдачи.

Дождь закончился. Мы ехали почти в полной тишине. Я изложила Аскольду сокращенную историю про Великих Дев и мой отказ от силы, умолчав о смерти Тёмы.

– Как ее звали, еще раз? – уточнил Аскольд, плавно сворачивая к выезду из города.

– Хельга.

– Не Хель? – Он вписался в поворот так ловко, словно мы вкатились в масло.

– Я не то чтобы хорошо ее знала, – буркнула я. Ноющая боль в затылке здорово действовала на нервы. – Она поцеловала меня и умерла.

Аскольд молчал, что-то обдумывая. Снова завибрировал телефон. На этот раз он ответил. Точнее, нажал «Ответить» и включил громкую связь, установив телефон в специальную подставку.

– Слушаю вас, Татьяна, – сказал он хорошо поставленным голосом профессионального менеджера.

– Аскольд, он уходит! – взвизгнула трубка. – Прямо сейчас собирает вещи и уходит к этой шлюхе! – Последнее слово прозвучало на такой высокой ноте, что у меня заложило уши.

– Аргументы?

– Какие аргументы?! Вы что, не поняли?! Он уходит! Вы же обещали, что он не сможет дышать без меня! – истерила трубка.

– Так он, может, и не сможет, – тихо возразил Аскольд.

– Сделайте так, чтобы он не ушел!

– Аргументы, – прогудел Аскольд. – Что он говорит?

– Он сейчас уйдет!

– Что он говорит? – повторил Аскольд ледяным тоном, и я заметила, что он начал искать, куда съехать.

Мы как раз проезжали короткий участок пути между городом и кладбищем, где не было вообще ничего – только пустырь с выжженной травой и редким подлеском.

– Что его к ней тянет! Сделайте что-нибудь!

Аскольд еле заметно вздохнул. На лице его появилась сосредоточенность, с какой Антон когда-то смотрел сквозь прицел пистолета. Когда еще не решил, что насилие – это порок.

– Сделаю, – пообещал Аскольд. – Отключаюсь.

Съехав на обочину, он нажал на «Отбой».

– Вы торопитесь? – обратился он ко мне. И, не дождавшись ответа, добавил: – Мне нужно десять минут. Можете остаться тут.

Я не успела открыть рот, а он уже вышел из машины, достал с заднего сиденья черный саквояж и направился туда, где на фоне графитово-серого неба темнел подлесок.

С минуту я сидела не двигаясь. Руки наконец перестали дрожать, нагретая кожа сиденья будто гладила меня сквозь одежду. Выбираться из этого микрорая в последождевое марево с туманом и кусачим ветром совсем не хотелось. Да и от движения мигрень наверняка усилится. Надо уже начать носить с собой обезболивающее…

Я сложила руки на коленях. Посидела, прислушиваясь к дыханию. Картинки с Лёшей на полу постепенно возвращались. Сколько времени понадобилось бы, чтобы остановить его сердце? Минута? Пара секунд? Интересно, что Хельга говорила жертвам перед тем, как их убить?.. Я встряхнула головой, и серьги подпрыгнули следом. Еще чуть-чуть, и, клянусь, я закончу этот день в психушке. А мне туда нельзя. Ни к кому из врачей нельзя, потому что свой рассказ мне придется начать словами «Я помогла убить человека».

С третьей попытки справившись с защелкой ремня безопасности, я выбралась из машины. Ветер рванул под пальто, но я упрямо шагала к подлеску, где уже расположился Аскольд, стоявший коленями на мокрой траве. Полы его пиджака разметались, как крылья гигантской птицы. Склонив голову к расстеленной на земле тряпице, чернокнижник смотрел на рассыпанные по ней белые камешки. Из выреза его рубашки свесился крестик. Я подошла ближе. На каждом камешке виднелось по вырезанному черному знаку, похожему на букву. Руны и крест? А