мог убедить даже самого себя в том, что то, что он делает является правдой. Вот и сейчас он действительно верил в то, что приехал заключать контракт, по пути встретил красивую женщину, которая ему интересна. Конечно, он знал, что Лопатин стоит за изобретениями, но также до Бротты доходили слухи, что и дочь Лопатина связана с появлением этих новинок. И он должен был сделать всё, чтобы Ирэн «потеряла голову». В лучшем случае предполагалась даже женитьба и отъезд с супругой из Стоглавой, если не получится с женитьбой, то ему нужны были формулы.

Как опытный шпион, Ричард не мог не заметить, что ему удалось произвести хорошее впечатление на Ирэн.

— Надо бы постараться узнать, чем она интересуется, — думал Уэлсли, собираясь и оглядывая себя в зеркале. Он был весьма эрудирован и поддержать любую тему не составляло для него труда. Его талант также заключался в том, что он становился для людей самым близким человеком, потому что умел вызывать доверие. Скорее всего он тоже, как и Ирина обладал высоким уровнем эмпатии.

На обед к наместнику также был приглашён и Голдеев с супругой. Обед проходил в весьма дружеской обстановке. Единственное, что немного омрачило настроение Ирины было то, что Мирослав Мирославович при встрече, отвёл их с отцом в сторону и предупредил, чтобы были аккуратнее с информацией, потому как маркиз подданый Бротты и он, конечно, предоставил все бумаги, что является честным негоциантом, но проверить надо. Наместник отправил запрос в Канцелярию тайных дел, но ответа пока не получил.

После обеда прошли в музыкальную гостиную, где дочери наместника Гайко сыграли на клавесине. Причём сыграли хорошо, Ирине понравилось, а девушки краснели, когда получали комплименты от симпатичного иностранца. И как-то так получилось, что у Ирины с маркизом завязался разговор о литературе. Оказалось, что в этой реальности тоже есть свой Байрон* и маркиз Уэлсли с ним знаком.

(Джордж Го́рдон Ба́йрон, 6-й барон Байрон, лорд Байрон. Английский поэт-романтик и пэр, покоривший воображение всей Европы своим «мрачным эгоизмом»)

Ирина обожала Байрона и когда Уэлсли взялся декламировать Байрона в оригинале, Ирина вспомнила эти строки и была поражена, что и английский язык в этой реальности практически тот же, что и в её мире:

Thus much and more; and yet thou lovs’t me not,

And never will! Love dwells not in our will

Nor can I blame thee, though it be my lot

To strongly, wrongly, vainly love thee still.*

(*Вольный перевод автора:

Мне много и того, что ты меня не любишь

И не полюбишь никогда! Заставить полюбить нельзя

За нелюбовь я не виню тебя, но мой удел

Любить тебя так сильно, как и тщетно)

Умел маркиз Уэлсли найти и затронуть те струны в душе женщины, на которые ей хотелось откликнуться. Так, рассуждая об английской литературе, а здесь это была Броттская литература, Ирина и не заметила, что они с маркизом оказались вдвоём, отойдя на приличное расстояние от дома, выйдя в сторону сада, расположенного на заднем дворе. И неизвестно, чем бы закончилась эта прогулка, но в этот момент прибежал слуга с просьбой к лорду Уэлсли вернуться в дом и пройти в кабинет наместника для обсуждения коммерции.

Если бы в этот момент Ирина наблюдала за сменой выражений лица маркиза, то вероятно бы заметила крайнее недовольство, что слуга помешал такому прекрасному моменту единения. Ведь Ирине уже так хотелось продолжать говорить с маркизом на разные темы, а у того уже были заготовлены вопросы о том, чем женщине нравится заниматься. И неизвестно что Ирина в таком «возвышенном» состоянии могла наболтать.

Уже потом, анализируя своё поведение, Ирина не могла себе объяснить откуда вдруг взялся такой высокий уровень доверия к маркизу. Скорее всего потому, что маркиз умело «давал» информацию, чтобы её получать. Ведь, в сущности, как ещё можно быстро завоевать доверие? Просто! Дай информацию, чтобы получить информацию.

Во время обеда Ричард Уэлсли так восхищался столовыми приборами из чернёного серебря, что ему удалось выяснить, что эту красоту делают здесь в Никольском уезде, а ювелирная мастерская расположена в поместье Лопатиных. И, конечно же маркиз напросился в гости.

Ирина посмотрела на наместника. Тот еле заметно кивнул, и Леонид Александрович подтвердил приглашение для лорда Уэлсли на завтра на обед.

Глава 9

Короткая интерлюдия

Пару недель назад Дом князя Ставровского

Жозефина приехала обратно от барона Виленского и первое что она сделала, это написала записку своему любовнику графу Балашову.

А почти в то же время, когда барон Виленский находился между жизнью и смертью, лёжа без движения в гостевых покоях Кремля, князь Ставровский получил записку от Чарльза Уитворта. Лорд Чарльз писал, что леди Бейкер необходимо отправить из столицы, но сделать это таким образом, будто она сама решила уехать. И тогда князь приказал доверенному слуге помочь ему разыграть сцену, чтобы леди могла «услышать» то, что ей якобы не предназначалось.

Так леди Бейкер получила информацию, что барон Виленский при смерти и она подозревается в его отравлении. Остальное сделали люди тайной службы Бротты.

Но как мы уже знаем, история Фриды Бейкер на этом не закончилась. После смерти она вдруг стала важной подданой, из-за которой барона Виленского стало невозможно отправить с миссией в Ханидан, чтобы как можно скорее погасить возникший там конфликт, а ему самому пришлось уехать из столицы.

* * *

На Симбирском тракте. По дороге в Никольский уезд.

Граф Андрей Забела и барон Сергей Виленский выехали из столицы одновременно. Барон был вынужден остановиться на первой почтовой заставе, у его кареты сломалась ось. Граф Андрей, заметив, что барон свернул с дороги, тоже отправил карету с вещами на заставу, а сам пересел и помчался верхом, рассчитывая опередить Виленского и прибыть раньше.

У барона тоже была мысль отправиться верхом, он устал от загадок из Никольского и очень хотел пообщаться с супругой. Что-то происходило там, что он никак не мог объяснить. Но, увидев, что карета графа свернула в сторону заставы, решил, что если он сейчас поедет верхом, то это будет неуместно.

Бедолага барон, он не понимал, что в любви, каждый сам за себя и чувство справедливости здесь совершенно лишнее. Что в жизни справедливо? Ничего! Нет в жизни справедливости и тем более нет её в борьбе за любовь.

И пока барон маялся на заставе, недоумевая отчего Забела не спускается в общий зал, граф Андрей уже уехал и скорее всего его уже было не