устал от королевских прихотей, лучше бы тот с семьёй больше общался, право слово, и ушёл. Правда, ему пришлось слегка повоевать с остальными королевскими магами, которых натравил на него Сигизмунд пятый, но он справился.

Уходить пришлось далеко – через весь континент – чтобы не достали, в Окраинные горы, где мы и встретились. Слегка повоевали, зализали раны, нанесённые друг другу, поняли, что равны и стали держать нейтралитет. Сейчас периодически пересекаемся, иногда пьём. Нормальный мужик, в общем.

После крайней попойки я и встретил тех чудаков, которые пытались найти мои сокровища, а потом Диану, непонятным образом попавшую в мою долину.

Диана

Пока Аман моется, я беру фотоаппарат и принимаюсь листать фото, начиная с того момента, как девочки начали дарить подарки Катьке. Так, фото яхты, воды Финского залива, солнечных бликов, чаек, стола, ломящегося от деликатесов и выпивки. Потом пошли танцы, о, даже стриптизёров наняли – этого я совсем уже не помню. Фу, какие они слащавые, слишком гладкие, слишком манерные, не то что Аман…

Украдкой бросаю взгляд в сторону воды – тот как раз намыливает голову и ничего не видит. Ох, какие же у него широкие плечи! Я не могу оторваться от игры мускулов, от шрама в районе лопатки, от того, как бугрятся мышцы рук… Невероятно сильных – я помню, как он меня держал.

Фух, надо остановиться! Машу около лица свободной рукой, пытаюсь переключиться на фото, но перед глазами стоит он. Этот невероятный дракон: такой жуткий, такой притягательный.

Быстро удаляю кадры с «мужчинами», а дальше… трап самолёта. Того самого, на котором Григорий разрешает нам летать. Облака, небеса, попытки снять крылья с максимально интересного ракурса. Так себе попытки, учитывая степень опьянения, без которой я никогда бы не решилась смотреть в иллюминатор. Их я тоже удаляю, как и большую часть облаков – ничего особенного. Разве что пару раз умудрилась поймать интересные формы и всё. И вот, наконец, аэропорт, дорога и истуканы, истуканы…

С этим ясно – захмелели, потянуло на приключения, решили прокатиться с ветерком. Видимо, на яхте ветер дул недостаточно сильно, либо наоборот, чересчур, выдув из наших голов последний разум. Вот зачем, скажите на милость, нам понадобилось лететь в ночь на другой континент? Точнее, на остров, но не суть, он-то находится явно не вблизи Евразии.

- Ой, ду-у-ры, - качаю головой, в красках представляя, как мы носимся по острову Пасхи в поисках экстрима. – Нашли приключения, м-да. Я, по крайней мере. Но как?

А ещё меня волнует вопрос: почему Григорий допустил эту ситуацию? Ему ведь наверняка доложили об отлёте. Кто его знает, возможно, он был столь же пьян, как и мы – мальчишник ведь.

- Ты что тут стенаешь? – раздаётся сверху хриплый голос Амана.

Я поднимаю взгляд, запутываюсь в россыпи капелек, стекающих по груди, животу… на штаны. Глаз цепляется за ещё один шрам – широкий, неровный, глубокий, уходящий вниз, за пояс брюк. Мокрых брюк, которые о-очень рельефно облепили его ноги и… то, что между ними. Весомое, многообещающее, куда больше, чем мы видели, когда рисовали на уроках обнажённую натуру. А у нас бывали модели весьма и весьма, но лично я их всегда воспринимала, как нечто не имеющее отношение ко мне. Впрочем, как и остальных мужчин. До Амана.

Краснею, поспешно опускаю взгляд и вновь смотрю на последнее фото. Последнее из той, нормальной жизни. Что же тогда произошло? Как назло, мозг отказывается вспоминать что-либо, он хаотично генерирует картины одну краше другой. Амана, сражающегося в облике дракона с другим драконом. Тот, который враг, обязательно чёрный (он ведь плохой) вспарывает когтями его живот, оставляя на нём глубокие борозды. А, нет, тогда и шрамов было бы несколько. Тогда одним когтём? Нет, на картине это будет выглядеть глупо, пусть лучше сражается на мечах, и его ранят.

Конечно, лучше бы спросить у него самого, как он заполучил этот шрам, но, боюсь, вместо рассказа я получу не совсем то, что ожидаю. Господи, как же плохо быть маленькой и беззащитной! Ведь имей я пару крыльев и когти, то вполне могла бы… Стоп! Я? С когтями? Да я лишний раз на гусеницу не наступлю – предпочту перешагнуть, а то и на травку отнести.

Кажется, мне напекло голову. Вон, в стороне топчется мысль о том, как бы мне провести рукой по рельефным мышцам живота, спуститься ниже…

И тут, пока я нахожусь в прострации, Аман присаживается на корточки, забирает у меня фотоаппарат и пристально смотрит на злосчастный кадр. Его зрачки то расширяются, то сужаются, в конце концов, он задумчиво чешет бороду и выдаёт:

- Он полон магии. Незнакомой, но очень мощной.

- Что? – подскакиваю, заодно отодвигаюсь, чтобы ненароком не потрогать. Ведь так хочется, но надо держать себя в руках. – Магия в истукане?

- Да, очень мощная, достаточная для переноса в другой мир, - он тоже поднимается и снова вглядывается в экран. – Больше ничего не могу понять – не достаточно магических сил, - трёт глаза, уставшие от напряжения. - Так вот как ты сюда попала! И почему я разу не заметил?

Не заметил он. Я вот вообще стою в шоке. То есть истукан на острове Пасхи может переносить людей в другой мир? С ума сойти!

Боже, ну зачем я пила? Зачем мы все пили? Кому пришла эта бредовая идея полететь именно на этот остров? А ведь для этого надо было заехать домой, взять загранпаспорт… стоп, а как же виза? Или там «Шенген» действует? Нет, что за глупость, это же не Европа.

Я зажимаю виски пальцами и принимаюсь их массировать в тщетной надежде активизировать память.

- Думай, голова, думай, - повторяю я свою любимую мантру. – Остров Пасхи относится к Чили, а они, вроде, отменили визовый режим для россиян. Точно!

Поднимаю просветлённый взгляд на Амана, теряюсь в его глазах, пристально смотрящих на меня. В них всё: изумление, любопытство и даже… мужской интерес? Или мне показалось? Он моргает, контакт теряется, и я уже ни в чём не уверена.

Тяну руки к камере, забираю, вновь смотрю на истукан