– Быстро разделась. У тебя минута.

Мужчина нажал кнопку таймера на ручных часах. Откликнувшись сдавленным писком, секундомер принялся отчитывать положенное время, тихо шелестя секундами. Пока Илона опомнилась, соображая, чего он от нее хочет, прошла по крайней мере половина от минуты, и лишь успев скатать кофту до шеи, назначенное время закончилось. Прерывистым и тревожным пиканьем, как многократно повторяющийся звук всплывающей ошибки. А за ним последовала вторая оплеуха по лицу, чуть сильнее предыдущей и по другой щеке, но уже не заставшей девушку врасплох, а лишь потрепавшей свалившуюся челку. «Бьешь, как баба – лживый сукин сын».

– Вернула себе прежний вид. И повторила. – писк включенного таймера.

Теперь у Илоны минута, чтобы одеться и попытаться раздеть себя вновь. Девушка впопыхах влезла в туфли, запорхнула пуговицы, натянула кофту и тут же принялась стягивать ее обратно. Как назло, пальцы перестали слушаться, а пластмассовые бусинки путались и застревали в петлях на груди и манжетных рукавах. Время закончилось. Она успела лишь скинуть вверх и скатать брюки до щиколоток, где они благополучно и застряли под омерзительное пиканье таймера. «Проклятые жирные щиколотки». Вновь последовал хлесткий удар в район челюсти, еще более сокрушительный, чем прежде, усадивший Илону на пятую точку. Странно, но боли девушка не ощущала, наоборот, от раза к разу в ней разжигался непреодолимо жуткий азарт. Справиться с заданием и утереть нос заносчивому мужчинке. «Я обязательно совладаю с чертовыми тряпками, доберусь до твоего мобильника – и тогда тебе п*здец».

– Переделать. Заново. – сдавленный писк, теперь казавшийся более тревожным, чем несколько минут назад.

К третьей попытке, времени оставалось разве что на туфли. Ибо раз за разом мужчина проверял то, как тщательно Илона оделась – каждую пуговичку в манжете, каждый ремешок на туфельке, продетый в пряжку и затянутый особо туго. Он сопоставлял увиденное с ее внешним видом на крыльце, когда девушка появилась на пороге дома. И только после утвердительного кивка головой, ей разрешалось попробовать снова справиться с заведомо провальной задачей. А все его придирки и осмотры – потеря драгоценных секунд. Илона уже не особо осознавала, сколько раз ей приходилось начинать все заново. И сколько она получила по лицу, в живот и по ногам, наверное, не меньше десяти увесистых лещей и «лоу-киков». Бесконечная череда подходов, шелеста секунд, пощёчин и запуска таймера, сопровождаемый безоговорочным приказом начинать все заново. Иногда время для того, чтобы раздеться, заканчивалось еще до момента, как на шее застегивался воротник. Тогда мужчина заставлял девушку раздеваться до прошлого состояния и затем одеваться обратно, категорически не разрешая оставить все как есть и таким образом успешней продвинуться к финальной наготе. «Поселковый психопат». Ему точно нравилось контролировать людей, отдавать приказы, может даже имелся особый фетиш к одежде или к лысеньких солдатикам, а увидеть ее нагой, лишь сопутствующий фактор среди упоения полнейшей доминацией.

Наконец, девушка решилась на отчаянный шаг. Ее так сильно захлестнула вся эта строевая подготовка, да и порядком надоело совершать одни и те же бесполезные действия, что после очередного одобрительного жеста, она просунула руку между кофтой и пуговицами блузы, с остервенением разрывая ткань. Пластмассовые бусинки разлетелись по паркету, выстукивая партию чечетки, пока девушка продевала кофту и блузу через голову, скидывая их с себя. Она даже не до конца расстегнула молнию брюк – резко сорвала их с бедер и усевшись на пол, стянула хлопок с босых ног, освобожденных от туфель с дранными застежками. Поднявшись, Илона зацепила трусики указательным пальцем, ловко спустила их вниз, и перешагнув через ткань, водрузила их на плечо, прокрутив их в воздухе, словно пистолетом. Она справилась. На пол секунды раньше положенного писка будильника. А еще он совсем не заметил, что двумя попытками ранее, девушка не стала застегивать ремешок на талии, спрятав его под одеждой.

– Не паясничай. – прошипел строевой командир, небрежно выкидывая трусы в сторону, принимаясь тщательно изучать ее тело. По идее, Илоне должно становиться страшно. Ведь пока все происходящее чрезвычайно резонировало с планом по разоблачению мужчины. Но женские первичные инстинкты самосохранения дремали, а девушка еле сдерживалась, дабы не сорваться в провинциальный гогот. Вся ее женская сущность ликовала. «Я справилась, я смогла, я победила». Отчего по всему телу поползли раскатистые волны невиданного ранее возбуждения. Сильнейшего и объёмного. Илона ощущала его внутри себя – оно пузырилось, расползалось от низа живота к кончикам пальцев, маниакально завладевая всем телом. Она находилась в коридоре, стоя на коврике совершенно нагой, перед чужим мужчиной – вспотевшей после стольких физических подходов, но ни стыда, ни малейшей толики стеснения не приходило. Девушка даже не прикрывала свои причинно-выпуклые места, гордой орлицей паря над пропастью. Еще год назад, когда был последний физический контакт с живым человеком, она настаивала на выключенном свете, но даже тогда полностью так и не смогла расслабиться. А сейчас творит абсолютный «трэш», за который нисколечко не стыдно.

Тем временем мужчина вооружился тем самым «флоггером», о котором писал и представлял в качестве весомого аргумента для воспитательных мер. Плеть с рукоятью, обтянутой полосным красно-черным бархатом со множеством гладких хвостиков – на конце каждого по одной металлической шайбочке. Всего около тридцати или может чуть больше. Занятная вещица. Илоне представилось, что где-нибудь в параллельной вселенной вместо жезла гаишникам выдают точно такие же. С разрешением стегать каждого встречного водителя за отсутствие страхового полиса. Ну или ближнего своего во время уж слишком скучных дежурств на дороге. «В таком случае я обязательно сдам на права».

Он зашел к девушке за спину, отодвинул слипшиеся волосы на левую сторону, оголяя нежный вельвет ее шеи. Проводя хлыстом от скулы и до лопатки, он спускался все ниже, исследуя по миллиметру покров ее кожи. Хвосты «флоггера» щекотали, царапали плоть, оставляя маленькие красные борозды – их жутко хотелось почесать, как бы смахнуть с себя их надоедливый зуд. Но мужчина запретил ей двигаться, тем самым проверяя ее выдержку. Илона боролась с приступами щекотки, закусывала губы и всячески противилась нахлынувшему желанию свести лопатки вместе. Попробовать выгнать надоедливое раздражение, не в силах более терпеть причиняемые муки. И всячески благодарила бога, что мужчина находится сзади и не видит ее лица, полного глупой улыбки. «Вот мудень, знает ведь, как довести. Точно хочет, чтобы я рассмеялась или воспротивилась, и тогда он меня ударит. Я не дам ему такой возможности». Но у мужчины были совсем другие, далеко идущие планы, а те «мучения» ей покажутся цветочным ковром на лесной опушке в спокойный солнечный полдень. Он, как-то очень подозрительно притих, с присущей ему беспардонностью, положил