Шрифт:
Закладка:
Обычная ситуация, подумал я, ничего выдающегося, вся страна так живет, если не весь мир. И не с нас это началось, «Отцов и детей» Тургенев написал сто лет назад, а до сих пор актуально – и через сорок лет будет. Я и сам был тем ещё отцом, хотя все мои семьи распадались до того времени, когда дети войдут хотя бы в подростковый возраст; поэтому я был лишен как проблем, так и плюсов общения с теми, чью психику ломает беспощадный пубертат. Александр Васильевич проскочил этот период по иной причине, но вот Алле отстраненность отца от её забот, кажется, совсем не нравилась.
– Понятно... – сказал я, чтобы не держать неловкую паузу. – Придется просто всё спрашивать в лоб. Может, ответит.
***
Но отвечать оказалось некому. Мы с Аллой отсутствовали меньше часа, и за это время Александр Васильевич уже успел сбежать из дома – на работу, как сообщила нам Елизавета Петровна но она не знала, почему он не стал дожидаться нас. Впрочем, бабушка тоже недолго стесняла нас своим присутствием – мы застали её уже в дверях; скорее всего, ей не терпелось похвалиться перед подругами приездом сына.
– Мило, – пробормотал я, когда мы остались одни.
– И не говори, – Алла тоже была расстроена поведением своего отца.
Александра Васильевича я, правда, понимал – он стремился оказаться в знакомой обстановке, а дом явно под это определение не подпадал, тем более что мы его выселили из его же комнаты. И если бы он дождался нас, предупредил по-людски – всё было бы нормально. А так сбегать, да ещё и в тот момент, когда я ушел звонить компетентным товарищам, было просто-напросто некрасиво.
Впрочем, я мог бы съездить в институт и забрать приказ, но мне было откровенно лень – фактический отказ Валентина бросить все его дела и срочно ехать разгребать моё дерьмо выбил меня из колеи, и я с трудом привыкал к новой реальности. Поэтому все обязательные вещи я отложил на следующую неделю – даже если это означало, что домой я попаду ещё на пару дней позже, чем мог бы и хотел.
– Я думаю к Ирке съездить, – вдруг сказала Алла.
Я удивился, но совсем немного – а потом признал разумность её желания. Какие-то контакты они с Иркой поддерживали, и Алла регулярно меня о них информировала, хотя после того моего визита в общагу эти две бедовые девицы пока не виделись. Насколько я понял, Ирка прислушалась ко всем моим советам – она и Алле ни полслова не сказала о том, какую роль играла в её жизни, и озаботилась переводом в другой вуз. Выбрала она текстильный; Алла считала, что Ирка молодец и умница, у меня же никаких эмоций этот факт не вызывал. Она, конечно, может стать великим модельером, но что-то подсказывало мне, что дело там не в одном желании, нужны ещё какие-то качества, хотя чудеса в жизни всякие случаются. В любом случае, она исчезнет из нашей общаги – текстильный находился, если я правильно помнил, где-то на Ленинском проспекте, – и тому же Бобу будет проблематично быстро её найти. Возможно, я успею его найти быстрее.
– Хорошая идея, – ответил я. – Могу с тобой прокатиться.
– Зачем? – подозрительно спросила она.
– Ну уж точно не затем, чтобы смотреть, как вы напиваетесь, – улыбнулся я, и Алла возмущенно пискнула – она очень не любила, когда я хотя бы косвенно напоминал ей о том, что привело к нашему знакомству. – Да знаю, знаю... Соберу оставшиеся шмотки, со Стасом пообщаюсь, он пока ещё в свою Сибирь не отчалил. Казах, правда, уже уехал... ну и ладно, может, Дёма будет на месте.
Всем им я уже сказал о том, что больше не буду почетным заборостроителем. Дёмыч и Стас приняли эту новость спокойно, а вот Жасым, кажется, искренне огорчился. Впрочем, он тоже пожелал мне удачи на новом месте – и пригласил возвращаться, если там меня встретят плохо. Я пообещал.
Сейчас моя бывшая общага почти опустела. Остались только такие студенты, как Ирка или Дёма – им незачем было ездить на родину, их и в Москве неплохо кормили. Стас задержался из-за той драки, после которой он неделю провалялся в больнице; он хотел до отъезда сдать сессию полностью, чтобы не оставлять «хвосты» на август, и деканат полностью поддерживал его в этом желании. Судя
