вас вестей. И теперь я сама мчусь к вам на своей любимой Варнаваре! Это моя кобыла. Надеюсь, скоро познакомить её с вашим Коривиэлем».

И затейливая в оригинале, и очень корявая теперь подпись, в которой с трудом читается «Адель, графиня Адвес». Писарь старался как мог, бедняга.

Бросив письмо на стол, я обвел взглядом присутствующих, невольно задерживая его на Эле и Гвене. И сказал:

— Сеньоры, ко мне едет моя невеста.

Глава 5

Тут так не принято

Проблема с армиями в том, что они много жрут. Деньги, время, нервы, людей. Но в этом конкретном мире — основная проблема в еде. Идиотская тут логистика. Так и не сподобились местные озадачиться самобеглыми повозками. Я их понимаю — не имея представления о том, что может сотворить с миром банальный самоход на каком нить зомбячьем ходу, местные магоинженеры двигаются в сторону понятную и простую. Призвать неведомую всепожирающую хтонь, например.

В результате по местным дорогам плетутся пешеходы и запряженные быками телеги и повозки. Лошадки это дорого, поэтому значимую часть груза они не возят. Сколько можно перевезти в телеге, сколоченной деревянными гвоздями и соплями местного умельца? По моим оценкам, килограмм триста. Особенные тягловые волы и массивные купеческие телеги с высокими бортами может и до тонны передвигают, но их тоже, не так чтобы много.

Представим сотню мужиков, которые жрут, играют в кости и дерутся. Иногда, даже с теми с кем надо. Добавим к ним лошадок. Учтем, что если эти гады налакаются воды из ближайшей речки, то помрут от поноса не добежав до драки. Значит, надо озадачится еще и поставкой питья с бактерицидными добавками. Пива или вина. Хотя бы уксуса, чтобы воду разбавлять — кипятить тут особо не в чем. И выходит, что только на сотню всадников нам потребуется в день телег пять съестных припасов. Или десять, если телеги такие себе — никакой же унификации. Десять телег займут дорогу на полчаса, и разгрузить их тоже нужно время.

Дядя Рой рассказал Магну некоторые хитрости — гусей, коз и овец на съедение войску лучше гнать своим ходом и разделывать на месте. Если нужно срочно перебросить груз с места на место, на не очень далекое расстояние, лучше сделать это на людях, а не на телегах. Опытным путем проверено — толпа людей эффективнее кучи телег. И так далее.

Но все эти ухищрения тоже работают до определенного момента. Не удивительно, что города в средневековье дорастали примерно до пяти тысяч населения и останавливались в росте. Естественная граница, очерченная логистикой. Конечно, были исключения подтверждающие правила — Париж, Лондон, Антверпен. В моем случае Караэн. Как правило это из-за того, что такие города расположены на крупной водной магистрали. На корабль влазит куда больше, а тащить тонн десять груза, могут десять бурлаков. Удобно.

К тому же, когда города разрастались до таких размеров, они уже не были тесными человейниками прячущимися за стенами. В Караэне плотно застроен был только Старый Город. Поместья в Новом Городом имели при себе участки, как минимум, соток десять. Огороды, скотные дворы — в общем, горожане отчасти обеспечивали себя едой на месте. Да и за стенами начиналась почти сплошная застройка в стиле дачного кооператива.

С армией и её неустроенным бытом все сложнее. Неудивительно, что даже в таком образце технологичности и изобретательности, как Римская Империя, легион был ограничен 5–6 тысячами человек. В месте постоянной дислокации. Видимо, при отлаженных и регулярных поставках через четверо ворот компактного лагеря, больше людей просто никак не прокормить. Но до римлян мне было еще далеко. Очень скоро стало ясно, что около пятиста человек рядом с Караэном, из которых человек двести всадники — абсолютный максимум военной силы в одном месте, который потянет местная дорожная сеть и средства доставки.

Мне пришлось распихать своих горцев и бородачей Ана по частям вокруг Караэна численностью примерно в пятьдесят человек. Получилось даже неплохо, что-то вроде гарнизонов. На воротах, в спорных поместьях, а сотня Текка осела в здании Ратуши, где теперь заседал мой зародыш парламента.

Как я и предполагал, люди активно включились в политические игры. По старой памяти это все еще кончалось поножовщиной — одного из Серебряных зарезали на второй день после избрания. Город ответил на это волнениями, которые, впрочем, удалось быстро подавить. Гвена, даже без моего вмешательства, с помощью Эглантайн, за несколько часов распутала это убийство. За ним стоял один из бывших членов городского совета. Вернее, не совсем он, а его приближенные. Хотели сделать приятно уважаемому человеку. Он ничего не знал и вообще был против — но эти нюансы он уже будет объяснять остальным серебряным. По старой традиции его потаскали в железной клетке по улицам и, не вынимая из клетки, засунули в подвал ратуши.

Толпа разграбила несколько его домов и кучу складов и амбаров. Золотые, кстати, против моего ожидания, очень активно вовлеклись в политический процесс. Именно на этапе штурма попавшей под «санкции» собственности. Видимо, сказывалась привычка. А вот ходить в ратушу и заседания заседать, аристократы пока брезговали. Почему, пригрозив ножом обитателям, обнести склад или дом — благородно, а обсудить дела города — удел быдла, я не вполне понимал. Магн, впрочем, чувствовал сходное отвращение к подобным посиделкам за пергаментам, поэтому оставалось надеяться, что со временем аристократы распробуют и втянутся.

К тому же, Вокула утверждал, что аристократы Караэна ближе по духу к ремесленникам — с той лишь разницей, что основное ремесло у них война. С этим я был не вполне согласен — все же многие рода не столько воевали, сколько владели магией и землями. Моя семья тому наглядный пример.

Зато теперь горожанам было чем заняться. На улицах бурно обсуждались законы и выступали серебряные, отстаивая свои нововведения. А я тихонько сконструировал печатный пресс. Примитивный. За пару часов на нем можно было отпечатать около сотни листочков размером с тетрадный. Текста туда влезало немного, потому как набирался он из крупных деревянных букв. К тому же, тут еще не было печатного алфавита, а письменный был сложный — буквы могли меняться в зависимости от положения в слове, вдобавок писцы имели острую страсть к украшательству заглавных букв всякими завитушками. К счастью, в Древней Империи, от которой и произошел местный алфавит, был вариант