— Ну, так и было, — помявшись, ответил гонец. — Сначала Дьева не приняли. Так и нет в Собрании главы, все грызлись за место… Потом судья этот, из Ченти… В общем, «толстые» начали обратно отнимать земли, что по вашему велению Вокула раздавал. И вообще несправедливо людей судили. А дня три назад, прямо перед Панилиями, Городской Совет взял, да и издал указ о налогах на соль и дрова. Втрое увеличили! — последнюю фразу гонец, не сдержавшись, произнес с возмущением.

— Тут то и началось, — кивнул я. Сначала кто-то бросил гнилой персик в паланкин одного из Городского Совета. Виновного поймали и выпороли на месте. Это сделало жителей города только злее. В тот же день перевернули купеческую телегу и разграбили, ночью подожгли дом одного из городского совета. Все это Вокула нудно перечислял в письме. Началось с мелочей, и за три дня превратилось вот в это. Да, это не бунт. Люди жаждут справедливости, но они толком не знают, как её получить. Просто чувствуют, что дальше так жить нельзя. Побуянят несколько дней, может даже недель, и все вернется к тому, как было. Я был неправ, я вернулся очень вовремя.

— Сперат, у тебя ведь остался баннер с моего копья? — спросил я. Дождавшись утвердительного кивка, я велел оруженосцу. — Достань и нацепи его куда-нибудь, чтобы видно было.

И добавил угрюмым бородачам и напряженным горцам.

— Мы вступаем в город. Грабить нельзя, иначе нас порвут.

— Если так, то зачем же нам туда лезть, — зазвенел кольчугой Текк. — Тебе надо, Змей, ты и иди.

— Если меня убьют, виноват будешь ты, — повернулся я к нему. — Убьют меня, то через время, когда все успокоятся, обязательно найдется тот, кто решит отбить у вас Ченти.

— Зубы обломает, — вскинулся Текк.

— Один. Другой. Третий. Воевать будете поколениями. Пока либо вы не оставите Ченти, либо вы, инсубры, не кончитесь. А грабить нельзя, потому что это вам союз с Караэном нужен.

Я говорил это уже не в первый раз. При каждом удобном случае проговаривал. И бородачам и горцам. Не уверен, что они понимали.

— Можно просто не пустить его в город, — высказался Лардо. — Нечего ему там…

Его светлая идея явно пришлась по душе бородачам. К счастью для меня, развить свою мысль он не успел — из ворот Караэна высыпала толпа. Человек сорок — сравнительно с той, что меня за спиной, не большая. Однако люди двигались уверенно в мою сторону. Бородачи и горцы занервничали — очень уж было похоже на атаку. Хоть и безумную. К тому же, толпа была вооружена. Кто-то с характерными караэнскими мечами и маленькими кулачными щитами, но у большинства окованные железом длинные дубины. Я присмотрелся получше и разглядел таки несколько, столь ожидаемых мной, вил. Но вилы были деревянные, трехзубые. Сплошное разочарование. И ни одного факела. Не толпа разгневанных горожан а сплошной слом стереотипов.

Горцы за моей спиной невзначай распределились по гребню холма и взвесили в руках свои дротики. Долгобороды наоборот сплотились, образовав несколько плотных кучек. Словно почувствовав, что их бег заставляет нервничать мое сопровождение, горожане замедлили шаг. Вперед вышла небольшая группка, человек в пять. Один из них нес самое настоящее кавалерийское копье-ленс — и даже отсюда мне было видно, как ему тяжело таскать это бревнышко. Но он потел, пыхтел и перся. Остальные были пестрой компанией, но их объединяло одно — признаки работяг. Один в разноцветном фартуке красильщика, другой в толстой шерстяной куртке с кожаными рукавами, какие носят плотники.

— Гвена, Сперат, за мной. Остальные стойте здесь, — скомандовал я и двинул Коровиэля навстречу горожанам. Примеченная мной группа тоже двинулась вперед. Мы сошлись ближе к толпе горожан, которая постоянно пополнялась за счет ручейка людей, выходящих из города и присоединяющихся к первым.

— Кто вы такой? — дерзко и одновременно испуганно вопросил меня человек с кожаными нарукавниками. В руках он сжимал посаженный на древко плотницкий тесак. Такая штука, которой тут обтачивали балки, вместо рубанка. Выглядело внушительно.

— Магн Итвис, — проявил сдержанность и представился я. — Почему вы перегородили мне путь домой?

— Магн? Это… — растерялся задавший вопрос. Неожиданно из толпы раздались крики:

— Это Золотой Змей! Я угощал его пивом!

Сначала поднялся страшный галдеж. Как будто в стаю чаек петарду кинули. Люди кинулись ко мне. Коривиэль нервно шарахнулся, но никто не позволил себе излишнего панибратства.

— Магн Итвис, Золотой Змей Караэна! — заорал мужик с копьем. — Мы, народ Караэна, провозглашаем вас народным капитаном! Покарайте наших врагов!

И он упал на одно колено. Спустя несколько секунд остальные последовали горожане последовали его примеру.

Примерно через час я ехал по улицам Караэна окруженный ликующей толпой. Рядом Сперат гордо нес флаг моих цветов на кавалерийском копье. Я махал рукой и прятал растерянность за улыбкой. Вернуться в Караэн я не то, чтобы не рассчитывал, а даже и не мечтал. Все складывалось как нельзя лучше. Теперь главное — не потерять ритм и оседлать волну. А то я сам себе не прощу.

— Вы удивительно много успели для человека, который отрицает свою причастность к происходившему в городе, — сказал мне Вокула через две недели.

— Я подозреваю, что это похвала, — ответил я своему казначею. Это была утренняя аудиенция, помимо казначей вокруг меня собрался близкий круг тех, кому я мог доверять. Помимо Гвены, Эглантайн и Сперата, в него вошли Эфест, Леон и Вокула. — Или то, что наиболее близко к ней, учитывая твой знаменитый характер, сеньор Вокула.

Сидящие за столом сдержанно улыбнулись.

Эфест был нами допрошен с пристрастием за время наших совместных путешествий, но все же в ближний круг он попал как ценный советник по магии и… Новый Ректор Университета. Не могу сказать, что выдвинув его кандидатуру, я нашел полное понимание у лекторов. Пришлось демонстративно окружить Университет разъяренной толпой горожан, усиленной свирепыми горцами и решительными долгобородами. Это были весомые аргументы. Однако, не меньше половины работы сделал сам Эфест. Он смог найти подход к сумасшедшим психам, посулив каждому что-то свое. И, к моему удивлению, очень быстро стал в Университете человеком уважаемым.

Утренняя планерка проходила в неформальной обстановке. В моей любимой почти японской беседке. За едой. Я совмещал приятное с полезным, экономя время. Остальные могли присоединиться, но пока