суд. Будьте готовы, — перебил он наше молчание.

Что? Неужели он не поедет? Кто будет за меня отвечать, заступаться за меня? Я начала паниковать. Дрожь окутала всё моё тело и на миг меня, как будто парализовало от безысходности. Нарушила свой уговор, данный самой себе, в период сильного эмоционального состояния, и поспешно спросила:

— А вы? Вы не поедете?

— Я буду там. Сейчас у меня дела. — С этими словами он покинул кухню.

Ух, можно выдохнуть, я переволновалась, что даже не заметила, как половина напитка вылилось на мои новые джинсы. Чёрт. Вот же невежа. Придётся надеть платье. Как будто на праздник собралась. Если меня оправдают, это и правда будет праздник.

Я вытерла чай с пола, застирала джинсы, прибралась в комнате и начала собираться.

Сначала сделала хвост, но так декольте у платья слишком видно, я ведь не на свидание собралась. Распустила волосы и прикрыла ими вырез платья.

Заехал Виктор Андреевич, надел на меня наручники и усадил в машину.

Зашибись. Красивое платье и вот это вот у меня на руках. Мне даже неприятно произносить это слово.

На нервах я начала кусать губы, грызть ногти. периодически хотелось то кричать, то плакать. По пути я испытала весь спектр отрицательных эмоций.

Приехали.

Мы прошли в отведенную комнату, в которой находится следователь, подсудимый и адвокат.

Царёв, как только вошёл, сразу подошёл ко мне и снял наручники. Молча ушёл в сторонку. Адвоката я видела в первый раз. Он представился Михаилом Семёновичем. Дедушка лет шестидесяти пяти. Деловитый, в костюме. Небольшая седая борода и седые волосы. Приятная полуулыбка.

Царёв с ним долго болтали, не обращая на меня никакого внимания. Они делали вид, будто меня здесь нет.

Через несколько минут к нам вошла женщина в синем костюме и пригласила в соседний зал.

Заседание считается открытым. Всем встать. Суд идёт.

И тут меня охватила паника. У меня начала кружиться голова. Стало подташнивать. Я, не дожидаясь разрешения сесть, присела. Голова шла кругом.

— Вам плохо? — Спрашивает Михаил Семёнович.

— Всё хорошо, просто голова закружилась, — отвечаю я.

— Принесите воды, — кто-то крикнул в зале.

— Она просто притворяется, чтобы все её пожалели, — усмехаясь сказал Иван.

Боже, тот Иван, который говорил, что будет любить меня всю свою жизнь. Я ему доверяла, души в нём не чаяла, а он. Так подставил меня, а сейчас ещё и надсмехается.

Мне передали воды, я сделала пару глотков и начала приходить в себя.

Судья долго рассказывала правила, про дело, допросила свидетелей. В пользу меня ничего не было. Я мысленно сдавалась, опускала руки…

Встал Царёв и сказал, что есть улика — запись с видеокамеры, где чётко видно, как Марина и ещё один парень поджигают здание, а перед этим госпожа Марина звонит кому-то по телефону.

Помощник судьи подтвердил о том, что запись приходила на почту. Он открыл рабочий майл и замолк. Пусто. Ничего нет. Улика пропала.

Глава 10. Максим

Я созвонился с адвокатом. Он сказал, что всё будет нормально, можно не волноваться. Но я чувствовал небольшое переживание, будто засудить хотели меня.

Я выехал из офиса, взял все необходимые документы и поехал в здание суда.

Возле входа меня ожидал Михаил Семёнович, адвокат Нелидовой Евгении. Деловитый мужчина пожилого возраста. Обычно таких уже взрослых адвокатов назначают тем, у кого нет денег на оплату дорогостоящих юристов.

— Добрый день, Михаил Семёнович, как поживаете?

— Потихонечку, сам-то как? Дел новых много?

— Не то, чтобы много, почти все каверзные, улик особо нет. Приходится крутится, вертеться. Всё, как обычно, сами знаете.

— Дааа, молодые времена… Потом скучать будешь…

— Я здесь ненадолго, планы есть на будущее…

— Не поделишься?

— Может, в следующий раз, — ответил я, похлопывая его по плечу.

Пока мы шли в комнату заседания, обсуждали готовившееся дело. — Не особо я верю, что такая юная девушка могла такое совершить, — грустно вздыхая, говорит Михаил Семёнович.

— Это не она. Я взял видео, где чётко видно, что преступление совершила Марина, её соседка по комнате.

— Максим, почему я не в курсе? Я её адвокат, и должен быть в курсе всех последних новостей.

— Извините, Михаил Семёнович, не было времени вам сообщить. Недавно достал запись, точнее купил у владельца магазина, который находится напротив общежития.

Михаил Семёнович хотел сказать что-то ещё, но его «перебила» открывшаяся дверь. Из неё показались Виктор и Евгения.

Мы подошли к ним. Я посмотрел на руки Евгении, они были в наручниках. Все её руки были исцарапаны почти до крови.

Я немедленно снял их и убрал в карман. Благо ключи от всех наручников одинаковые. За годы работы в полиции я осознал несколько правил и одно из них звучит так: где бы ты ни был, всегда носи с собой ключ от наручников.

Мы прошли в зал заседания. Судья начала произносить слова. Все встали, и краем глаза я увидел, как присела на стул Евгения, ей стало плохо и я крикнул «принесите воды».

Я так испугался, что сам удивился своей реакции. Я понял, что несколько глаз уставились на меня. Собрался, ровно встал. Потом все сели.

Судья долго озвучивала правила, допрашивала свидетелей, кажется, это длилось вечно.

После приглашения меня, я ответил, что следственный комитет передал все записи с камер видеонаблюдения в пользу подсудимой.

Секретарь судьи открыла почту. Пусто. Ничего.

Такого я не ожидал. Быстро принёс свой ноутбук. Попросил подождать пару минут. Объяснил, что все записи продублированы отдельным файлом в ноутбуке.

Просмотрел все папки. Нет ни одного сохранённого видео. Кто-то хорошо постарался.

Я уверял, что все записи есть, и там хорошо видно, как Марина и один парень поджигают здание.

— Нет улик — нет доказательств, — твёрдым голосом произнесла судья.

Смысла спорить с ней нет, сам можешь попасть под суд. Поэтому решил пойти ва-банк.