– Будем, – сказал Водовоз, – переоденешься, на тебя смотреть противно.

Да, я был грязный. Выписался в той же одежде, в которой валялся на улице. К тому же меня начало рвать еще в скорой. Я этого не помнил, но мне сказали. Мол, нажрутся как свиньи, потом пол отмывай… В общем, мой чистоплотный друг совершал подвиг уже тем, что пустил в свою машину.

Мы приехали ко мне, я пошел в душ. Было тепло, и перед глазами все плыло. Водовозов уединился с телефоном и с кем-то трепался. А я решил, что в эту квартиру больше не вернусь. Даже если так и не соберусь с духом и останусь существовать. И на диван этот ни за что больше не лягу.

– Поехали, – сказал я Водовозу, выбравшись из душа, – такой я тебя устрою?

– Мокрым, что ли, попрешься? – хмыкнул он.

– Тебе не все равно?

Он пожал плечами. Я покидал в сумку кое-какие вещи, решил, что потом, когда меня не будет так качать, заберу все остальное. Подошел к окну, чтобы закрыть форточку. Когда уходил в прошлый раз – забыл. А хозяйка требовала, чтобы было закрыто, когда меня нет дома. Ей все казалось, что в форточку на первом этаже могут что-то кинуть. Интересно только, что и зачем. Глянул на подоконник и тут увидел ЭТО. Ту самую капельку… деталь от молнии ЕЕ платья. И как-то сразу стало ясно, в чем дело. Я вернул долг тем уродам, а Кате вот эту штуку – не вернул. Поэтому умирать мне было рано.

В водовозовской машине я начал засыпать. И даже не очень хорошо понимал, как добрался у него до дивана. Правда, оттуда он меня выгнал, разложил кресло и предупредил, что, если я буду во сне орать, он меня отвезет обратно. Я уснул с капелькой в кулаке. И так же проснулся. Не разжимал.

А на следующий день меня добило высоченной температурой. Наверное, валяться на снегу и потом кататься с мокрой головой – не очень полезно. Тем более что подобрали меня не сразу. Мало ли кто у нас где упал… Бомжи всякие… Граждане предпочитают проходить мимо. Но Водовоз вдруг нашел в этом плюс. Сказал, что теперь у меня будет приличная справка для универа. С каким-нибудь ОРЗ или ангиной, а не алкогольным отравлением. Зачеты пропущу не просто так. А я совсем забыл о зачетах. И о сессии забыл. Да и обо всем на свете… Мне снилась Катя. Постоянно. Я все пытался с ней поговорить, но или голос терял, или она стояла слишком далеко. Я просыпался, засыпал, и все повторялось.

Я очень устал. Несколько дней такой карусели – температура, кашель, невозможность продышаться, какие-то мерзкие таблетки, которые припер Водовозов и от которых меня мутило, и еще эти сны… Сны изматывали и раздражали. Зачем она мне снится? Что я ей сделал, чтобы так со мной?

Потом я решил, что дело все-таки в этой детальке. Надо ее вернуть. Уговорил Водовоза поехать к универу. Отдал. Теперь все должно было пройти.

Ничего не прошло, ничего не изменилось. Катя, Катя, Катя… Я признал, что я полный псих. Водовозов, конечно, уже проклял тот день, когда позвал меня к себе. Но я сейчас не мог искать другое жилье. Оставалось надеяться, что он еще чуть-чуть потерпит.

Двадцать седьмого он ушел сдавать зачет, а я лежал с ноутом, кашлял и думал, что все-таки люди – сволочи. И не те, что мимо проходили, а те, кто вызвал скорую. Лучше бы я сдох.

Когда в дверь позвонили, сначала не собирался открывать, все-таки я тут не живу. Но потом решил открыть, вдруг что-то важное. Хотя в прошлый раз, когда мы с Водовозом открыли дверь, за ней оказались какие-то религиозные фанатички, которые начали втирать нам, что в новом году непременно наступит конец света. Жаль только, что это все было бредом.

Я прошел в прихожую, щелкнул замком, и… конец света все-таки наступил. Не дожидаясь нового года…

Она

Я не могла уснуть. Ворочалась, ворочалась. То мне казалось, что душно, я вставала и открывала форточку, тогда становилось холодно. Потом вдруг понимала: хочу пить. Шла на кухню за водой, а там вспоминала, что напилась полчаса назад и воды мне совсем не хочется. Ольга Владимировна не дала мне уйти, задержала, чтобы попросить оставить Андрея в покое. Чтобы я не трогала его, потому что неизвестно, чем это может кончиться. Разумеется, я не сказала ей, что «не трогать» было поздно… Она рассказала, что Данька Калинников погиб, это был несчастный случай, но Андрей решил, что он виноват и даже что Ольга Владимировна с Павлом Ильичом тоже к этому причастны. Ну да, они не разрешили их компании поехать на свою дачу. Поэтому те поехали к Данькиной девчонке, где все и случилось. Глупо было их в этом винить. Но, наверное, это я со стороны понимала. А Андрей – не понимал. Он то был виноват еще больше – не вытащил друга.

Мне было очень жаль Андрея и Даньку тоже жаль. А еще стыдно за тот разговор на карусели. У Ольги Владимировны мне все-таки удалось узнать главное: Андрей сейчас у Виктора, того самого, который то ли друг, то ли не друг. Больше она мне ничего не сказала. Но мне большего было и не нужно. Главное, что она в разговоре назвала этого Виктора по фамилии. Теперь найти его в университете было делом техники.

Заснула я под утро и на зачет пошла с больной головой и мыслями совсем не об учебе. К счастью, преподаватель решил, что я сильно переволновалась, вспомнил, что весь семестр я училась очень хорошо, и не стал меня долго расспрашивать.

Выйдя из кабинета, я обдумала план: нужно всего лишь узнать у тех же преподавателей, в какой группе учится Виктор Водовозов, найти его и…

И тут я его самого и увидела. Подумала сначала, что показалось, а потом испугалась, что упущу из виду, и побежала за ним.

Он не мог понять, что мне от него надо, а когда понял, спросил:

– Такты Катя?

После чего оглядел меня с ног до головы и хмыкнул:

– Да уж…

Но адрес дал. И сказал, что сам вернется скоро, мол, хотите поговорить – говорите быстро. Это «говорите» он выделил так, что стало понятно, о чем подумал. Я покраснела. Ну и пусть.

В маршрутке я была настроена очень решительно. Вот приеду и скажу правду. Ольга Владимировна неправа,