Несколько фраз, которыми мы обменялись с мамой, и ее просьба: «Андрюша, не играй больше»… Это я мог ей гарантировать… И я оказался на улице.

Созвонившись с тем типом, с которым играл, поехал к нему. Вот и все. Я этому миру ничего не должен.

Денег мама, конечно, дала мне больше, чем я просил. Огромное ей за это спасибо. Осуществить свои планы трезвым я бы не смог. Да, мне было страшно. Страшно до дрожи в пальцах. Когда-то я уже хотел умереть и даже обдумывал способ. Только тогда у меня не было окончательного повода это осуществить, да, мне было хреново, но я всегда на что-то надеялся. Что вот еще немного, и что-то изменится. Что я найду способ жить так, чтобы не было больно.

Не получилось. Пора использовать запасной вариант.

Я купил бутылку водки и сел в каком-то грязном тесном дворике. Бутылка кого хочешь сделает смелее. Выпью, дойду до метро и прыгну под поезд. Хороший способ – стопроцентная гарантия, что завтра уже не надо будет думать, а зачем на меня свалилась эта Катя и почему она меня бросила. Хоть думать «бросила» было глупо, ее у меня, по сути, и не было. Но ощущал я себя так, как будто меня бросил последний человек, которому было на меня не наплевать. К середине бутылки я признал, что умудрился совершить фантастически дурацкий поступок – влюбиться в эту Катю. Только потому, что она меня, видите ли, погладила. А от идиотов мир надо очищать, их и так многовато.

Я допил водку. Меня тошнило, и все вокруг плыло. Ну и чудесно, главное, чтобы не вывернуло по дороге. Алкоголь должен всасываться в кровь, иначе зачем его было употреблять. Я вышел из двора на людную улицу. До станции метро было не так уж и далеко, но, кажется, я не рассчитал своих сил. Надо было пить прямо у входа. Идти было как-то трудно, я споткнулся и упал. Ничего страшного, полежу и встану. Стало смешно. Да, я – это я. Только со мной такое могло случиться. Кажется, я еще пару раз поднимался, но ноги меня не держали. Да и хрен с ним, в конце концов, когда смогу, тогда и встану… И пойду…

Потом я увидел Катю. Как будто она роняет учебник и может попасть под машину. Протянул руку, чтобы удержать ее, и все пропало.

Она

О чем мы могли бы поговорить, я думала всю дорогу домой. А дома мне снова стало страшно. Как иногда бывает – причины нет, а не по себе. Тут причиной был, пожалуй, взгляд Андрея и этот бегунок от молнии, который он принес. Если бы он снова явился с шоколадкой, можно было бы понять: продолжает предлагать вторую встречу. Атак… Зачем он приходил? Почему ТАК посмотрел? Почему не выбросил эту никчемную железячку?

Я ходила по комнате кругами и никак не могла успокоиться. Потом решила: надо съездить к нему домой и все выяснить. И да, даже просто спросить, как дела.

Было еще не поздно, когда я пришла в его двор, но уже ничего не видно – декабрь, темнеет рано. Позвонила в дверь – ответа нет. Я решила, что он просто еще не вернулся оттуда, куда поехал сегодня на машине. Ну ничего, я могу и подождать. Села на подоконник в подъезде, достала телефон… Знала бы – закачала бы новых книжек. Вообще, мне повезло, что в подъезде Андрея сломан домофон. Заходи – не хочу. Стояла бы сейчас на улице, мерзла. А так – как специально для меня. И в день рождения было открыто… Я задумалась. Знак это или не знак? Вообще-то я не особо верю в знаки, совпадения и предчувствия. Но сегодня хотелось думать, что постоянно открытая дверь в подъезд – не просто так. Я просидела на подоконнике несколько часов, просмотрев огромное количество бессмысленных роликов с котами и собачками. Андрей не возвращался. Ну что ж, он не обязан каждый день ночевать дома. Приду завтра. А может, мы в универе увидимся.

На парах Наташка сказала, что узнала номер группы Андрея, он и правда учился на втором курсе, а не на третьем, как был должен. Потом она занудно пересказывала какую-то историю, как он с кем-то в общаге подрался, как вахтер вызывал полицию, а парни, что дрались, сбежали через окно туалета, выломав там решетку. Причем Андрей удрал вместе с ними, видимо, помирившись в процессе ожидания полиции. Это было совсем не то, что я хотела узнать.

Вечером я снова пришла к его двери, и снова безуспешно. В воскресенье история повторилась. Утром в понедельник я набралась храбрости и отправилась в группу, где учился Андрей. Мне сказали, что он не ходит в университет с того самого времени, как мы расстались у супермаркета. Это могло быть случайным совпадением, но я испугалась. Сразу и сильно. Хотя вроде чего было пугаться – не ходил, да, но я же его видела в пятницу. Мог болеть. Поэтому и пришел такой замотанный. Но все эти рассуждения меня почему-то совсем не успокоили. Дома-то он, похоже, не появлялся. Мне было нехорошо. Конечно, я снова пошла в его подъезд. Успела отсидеть с час, как высунулась бабушка из соседней квартиры и поинтересовалась, зачем я тут уже не первый день торчу. После чего сообщила, что тоже давно Андрея не видела… Получается, он мог переехать. Да, резко, но вполне возможно, что это произошло после того, как я его послала. И где теперь его искать?

Я вернулась домой. Собственное бессилие раздражало. Молодец, Звонарева, человек с тобой поговорить хотел, ты ему гадостей наговорила и ушла рыдать. А теперь найти не можешь. И страшно до рези в животе…

И тут я вспомнила, что у меня есть городской телефонный номер, который я выписала из классного журнала. Адрес его родителей я помнила наизусть, а номер – нет, хорошо, что записала. Надеюсь, ничего не изменилось. Снова вывернув из стола все свое имущество, я отыскала старый блокнот. Конечно, Андрей мог просто вернуться домой, тем более если заболел. Это очень предсказуемо – если плохо себя чувствуешь, поехать к маме, я бы так и поступила. Моя мама тем временем, видимо, чувствовала неладное, потому что именно в последние дни постоянно спрашивала, а все ли у меня хорошо. Ну и что я