в данной ситуации у него и не было особого желания спорить про какого-то Клюшку и Док просто пожевал пельменей.

Уруратик и Угрюмый (да когда же уже это всё закончится?!)

Маленького забавного казачонка Уруратика привезли по зиме и почему-то в двух джинсах одетых одни на другие. Уже одного этого обстоятельства было вполне достаточно чтобы прийти к выводу о как минимум неординарности свежеприбывшего персонажа. Уруратик оказался собакокуром и побочкой употребления этого страшного вещества была крайняя непоседливость нового пациента. Казачонок, разместившись в зале на втором ярусе шконаря около двери не мог усидеть или улежать более трёх минут на одном месте и без конца скакал, вверх-вниз демонстрируя хорошие акробатические навыки.

На хозах его закрепили за главным героем чтобы тот присматривал за тревожным клиентом. Док не стал мудрить и сразу «на берегу» объяснил прыткому юноше что не собирается состязаться с ним в скоростном спринте. А посему если тот вдруг бы вздумал без спроса удалиться от старого нарка более чем на пять метров, то это толковалось бы как попытка побега и первый попавшийся под руку Доктора тяжёлый предмет был бы отправлен ему вдогонку. Уруратик обиделся на подобное унизительное для него положение, но, как и все был вынужден принять правила игры. Появление Казачонка внесло много корректив в размеренную жизнь старого нарка, что вызывало у него значительное напряжение и дополнительное раздражение. С этим «прицепом» у него уже не получалось так ловко как раньше вить петли и предаваться привычному невинному своеволию во время хозработ.

По большому счёту не взирая на срок чистоты зависимого человека само по себе зависимое мышление не претерпевало значительных изменений. Меняться могла только поведенческая составляющая индивидуума. То есть если больной Зависимостью на самом деле занимался собой, то отслеживал самостоятельно или с помощью других людей проявления болезни и корректировал свои самопроизвольные или по-научному рефлекторные действия. Так вот рефлексия Докторского мышления создала ярлык на Казачонка и неуклонно толкала главного героя к жестокому глумлению над его новым маленьким подопечным. Эти унижающие Уруратика действия являлись своеобразной формой отмщения за невольно причинённые им неудобства.

Однажды во время вечернего просмотра фильма перед вечерним чаем старый нарк вместо того, чтобы наслаждаться кинолентой внимательно наблюдал за Уруратиком располагавшимся перед ним на своей пальме прямо как на ладони. Казачонок, ещё не отошедший от действия страшной синтетики, методично накатывал катыши между пальцев своих босых ног и периодически подносил руки к носу вероятно наслаждаясь ароматами собственного тела. Доктор смотрел на действия паренька и мысленно представлял как этот Чунга-Чанга по окончанию фильма займёт своё место за столом рядом с ним и будет тянуться своими грязными вонючими ветками в таз с оладьями перебирая их и выбирая себе оладышек побольше. Разогнав таким образом за полтора часа неприязнь по отношению к Уруратику до запредельного уровня главный герой, дождавшись, когда Казачонок займёт своё место за столом подле него за вечерним чаем и с нотками брезгливости в голосе громко чтобы все слышали спросил:

– А ты почему руки не моешь?!

– Так они у меня чистые! – не задумываясь и не ожидая подвоха ответил мальчишка, пребывая в тоннеле от предвкушения оладышек со сгущёнкой.

– Ты весь фильм между пальцев на «копытах» ими ковырял и не запачкал?! Или у тебя «ходули» не из жопы растут и шибко чистые?! Ты может и свой «глаз шоколадный»382 пошкрябал ими между делом – раз чистенький такой?! – старый нарк нанёс неожиданный удар исподтишка и привлёк к ситуации всеобщее внимание.

Мгновенно возникший за столом ропот неодобрения по отношению к Уруратику вперемешку с пренебрежительными издёвками моментально поставил Казачонка в унизительное положение. Робкая попытка оправдания с его стороны привела только к усилению негодования соплеменников и он, чуть не плача от обиды отправился мыть руки. Аппетит на оладьи у него тоже пропал. А у Доктора уже давно не было аппетита, так ему здесь всё надоело в том числе и липкое тесто на ночь, неизбежно приводящее к изжоге. Размышляя лёжа на койке после отбоя об этой ситуации, он с одной стороны понимал, что явно перегнул палку и уподобился Глебу в дрессировке подопечного, а с другой стороны если бы он сказал Уруратику по-тихому тет-а-тет тот бы не запомнил. Но чего совсем не хотелось признавать старому нарку, так это того, что двигала им жажда мести и желание получить злорадное удовлетворение что и произошло по итогу, а сожаление о перегибе и осознание собственной неправоты «догнали» его уже позже.

После этого случая Док перестал гнобить и унижать Казачонка, но и тот стал более покладистым. Вскоре в его вещах каким-то образом обнаружили пятнадцатисантиметровый гвоздик, который он прихватил на добрую память у главного героя в инструменталке. На допросах эта жертва синтетики рассказал про невероятный план членовредительства для досрочного освобождения из ребы. Доктор уже ничему не удивлялся так как основываясь на собственном опыте и насмотревшись здесь на изрядное количество затейливых сюжетов в исполнении солевиков, собакокуров, синтетических водяных и хмурых понимал, что предугадать фантазии воспалённого синтетикой человеческого мозга просто невозможно. Уруратика вовремя остановили и его план побега так и остался нереализованной фантазией, а вот Угрюмого, например безумная жажда соли привела в «конкретный блудняк»383.

Угрюмый, пробыв всего месяц в деревне после своего освобождения регулярно приезжал с Артёмом в «Северное сияние» и угощая пацанов хорошими сигаретами рассказывал им о жизни в городе. Они как правило доставляли строительные материалы и каждый раз забирая из рук бывшего брата привезённое добро Доктор испытывал жгучую зависть и его охватывало ощущение дикой несправедливости. В мозгах старый нарк раскладывал себе всю абсурдность этих собственных ощущений, но на чувственном уровне полегчало только когда Угрюмого привезли обратно со срыва. Как бы ни погано это выглядело, но характерной особенностью зависимого мышления у старого нарка, да и, впрочем, не только у него одного, а у, пожалуй, подавляющего большинства реабилитян, было злорадство, испытываемое при возращении в качестве резидентов тех, кому посчастливилось выбраться отсюда раньше их самих.

Поскольку Угрюмому негде было жить сердобольный Артём временно приютил того в своей квартире, в которой проживал с женой и детьми. Угрюмый отплатил ему за гостеприимность по-наркомански начав поливаться солью прямо в ванной комнате, когда все домочадцы находились дома. Крепко шизанув и перепугав семью Артёма он обеспечил себе «радушный» приём в трюме Первого дома, где в роли гостеприимных хозяев выступали в дуэте, как и обычно в подобных случаях Консулы Большой и Заноза. Угрюмого продержали в изоляторе