нашей партии»[896], практически не вызвало каких-либо серьезных нареканий. Сам текст программы, состоявшей из двух частей, носил вполне ортодоксальный характер и излагал хорошо известные постулаты перехода к коммунистическому обществу, что вряд ли могло стать предметом каких-либо дискуссий на самом съезде. В соответствии с этой Программой для достижения поставленной всемирно-исторической задачи требовалось ровно 20 лет напряженного и целенаправленного труда, из которых первое десятилетие (1961–1970 годы) отводилось на «создание материально-технической базы коммунизма», а второе десятилетие (1971–1980 годы) объявлялось переходным периодом от развитого социализма к коммунизму. При этом в тексте Программы впервые документально был сделан особый акцент на ускоренное развитие производства средств потребления, то есть отраслей группы «Б», по отношению к производству средств производства, то есть отраслей группы «А», что, по замыслам авторов Программы, позволило бы уже к 1980 году увеличить общие объемы производства базовых отраслей в 6 раз, а «потребительских» отраслей — аж в 13 раз. Хотя в тексте Программы было вновь особо подчеркнуто, что только «дальнейшее развитие тяжелой индустрии», на базе которой будет проведена масштабная техническая реконструкция всех остальных отраслей народного хозяйства, приведет к реальному созданию бесклассового общества с единой формой собственности на средства производства, постепенному отмиранию социалистического государства и передаче всех его управленческих функций органам народного самоуправления.

В день окончания работы съезда, 31 октября 1961 года, после выборов членов и кандидатов в члены ЦК по традиции состоялся и организационный Пленум, где был сформирован персональный состав руководящих органов партии — Президиума и Секретариата ЦК. Причем, как установил тот же А. В. Сушков[897], «вторая волна санации неугодных членов Президиума ЦК» носила уже иной характер, чем в мае 1960 года. Если смещению Н. И. Беляева и А. И. Кириченко предшествовало обсуждение на заседаниях Президиума ЦК, а сам этот процесс был постепенным и довольно продолжительным, то теперь решения Н. С. Хрущева по Н. Г. Игнатову, А. Б. Аристову, Н. А. Мухитдинову и Е. А. Фурцевой были стремительными, внезапными и неожиданными и их освобождению не предшествовали какие-либо внешние признаки ослабления их позиций в высших эшелонах власти или попадания в опалу. Причем, как утверждают ряд мемуаристов и историков (А. И. Микоян, С. С. Войтиков[898]), за отставкой «группы Игнатова» стояли два человека — Ф. Р. Козлов и сам А. И. Микоян, убедившие Н. С. Хрущева избавиться от этой группы уже внутри самого Президиума ЦК. И это при том, что сын Ф. Р. Козлова Олег был женат на дочери Е. А. Фурцевой Светлане, но это вовсе не спасло «Екатерину III» от политического нокаута.

Между тем после окончания съезда в условиях дальнейшего спада роста производства Н. С. Хрущев вновь озаботился реформой контрольного аппарата страны, и уже 8 января 1962 года по его указанию Общий отдел ЦК подготовил проект отдельного Постановления Президиума ЦК «Вопросы госконтроля и партконтроля»[899]. Однако под давлением А. Н. Косыгина и А. И. Микояна проект был отвергнут[900]. В такой ситуации Н. С. Хрущев был вынужден отозвать этот документ, но уже 19 февраля 1962 года направил в Президиум ЦК новую записку «Об улучшении контроля за выполнением директив партии и правительства»[901], в которой более подробно, в том числе ссылаясь на якобы многочисленные факты коррупции в госаппарате и силовых органах, обосновал необходимость срочного создания нового «единого контрольного центра» — Комитета партийного контроля ЦК и его органов на местах «с обязанностью осуществлять контроль по всем линиям». По его замыслу, именно такой орган должен был «следить за строжайшим соблюдением партийной и государственной дисциплины», вести непримиримую борьбу «с любыми проявлениями ведомственных и местнических тенденций, с очковтирательством, приписками, бесхозяйственностью и расточительством, бюрократизмом и волокитой», а также строжайше следить за «правильным и наиболее целесообразным расходованием денежных средств и материальных ценностей». Предполагалось, что весь персональный состав этого Комитета в количестве 80-100 человек будет утверждаться Пленумом ЦК, а его Коллегия — Президиумом ЦК, перед которым она обязана «постоянно отчитываться о своей деятельности и представлять на рассмотрение ЦК планы своей работы». Обсудив данную записку, Президиум ЦК принял специальное Постановление, состоящее из двух пунктов: «1) Одобрить предложения тов. Хрущева Н. С., изложенные им в записке… и разослать ее членам ЦК КПСС, кандидатам в члены ЦК КПСС и членам Центральной ревизионной комиссии; 2) Поручить секретарям ЦК КПСС подготовить проект Постановления ЦК КПСС "Об улучшении контроля за выполнением директив партии и правительства"»[902]. Однако на протяжении девяти месяцев все проекты такого Постановления блокировались большинством членов Президиума ЦК, и прежде всего опять-таки А. Н. Косыгиным и А. И. Микояном. Ситуация круто изменилась лишь в ноябре 1962 года на очередном Пленуме ЦК, но об этом мы поговорим чуть позже.

Между тем в начале марта 1962 года состоялся очередной Пленум ЦК, посвященный проблемам аграрного производства, где главной новацией стало очередное предложение Н. С. Хрущева создать принципиально иную систему управления сельским хозяйством страны на местах. По итогам работы этого Пленума были приняты два документа: Обращение ЦК КПСС под названием «Дело всей партии, всего народа — добиться мощного подъема сельского хозяйства!» и Постановление ЦК «Современный этап коммунистического строительства и задачи партии по улучшению руководства сельским хозяйством»[903], которое чуть ли не сразу стали претворять в жизнь.

Как известно, до сих пор главным звеном управления в сельской местности являлись райкомы и райисполкомы, которые занимались буквально всеми аспектами хозяйственной и социальной жизни советского села, включая почти непосредственное руководство колхозами и совхозами, расположенными на их территориях, управление всеми системами здравоохранения, образования, культуры, строительства дорог и жилья, их содержанием и т.д. Теперь же Н. С. Хрущев предложил создать над этими структурами специализированные колхозно-совхозные управления (КСУ), охватывающие территорию двух-трех районов, со своим парторгом и центральным печатным органом. Аналогичные системы управления должны были быть созданы и в масштабах всех краев, областей и автономных республик. При этом все первые секретари районных комитетов партии теперь автоматически теряли прежние «суверенные» права и становились замами этих парторгов. Параллельно с этим в масштабах всей страны был создан Союзный комитет по сельскому хозяйству, председателем которого был назначен Н. Г. Игнатов, менее двух лет назад оказавшийся в опале и буквально прозябавший в унынии на второстепенных постах председателя Госкомитета по заготовкам и заместителя председателя Совета Министров СССР.

Надо сказать, что, по мнению многих историков (Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, Ю. В. Аксютин, Ю. В. Емельянов[904]), эта реформа стала очередным шоком для всей партийной, особенно