Лина прошла первой, Ренье последовал за ней. Трактирщик вернул столешницу на место, неловко громыхнув щеколдой, и, пыхтя, помчался вслед за ними.

Они были здесь месяца четыре назад, но ничего не изменилось, и когда Ренье решительно распахнул дверь в подсобку, в свете, проникшем туда из кухни, Линетта увидела все те же глиняные горшки да подвешенную к потолку баранью ногу. Потянуло чем-то несвежим, и Лине пришлось затыкать себе нос рукавом плаща.

Ренье тоже скривился, щелкнул пальцами, вешая перед собой в воздухе светлячок, и шагнул в подсобку.

— Не пускай никого, — бросил напарнице через плечо.

— Без проблем, — откликнулась Лина и, прикрыв за темным магом дверь, оперлась о нее спиной, и обернулась к заказчику, сложив руки на груди.

— Что, и посмотреть нельзя? — набычился трактирщик. — Откуда я знаю, что он там ничего не стащит?

— Нельзя, — отрезала Линетта и не сдвинулась с места. Прищурилась, прикидывая, как нужно будет направить вектор силы, разворачивая щит, чтобы тот в случае чего снес трактирщика с ног.

К счастью, обороняться не пришлось: Крол сник сам, когда за дверью подсобки что-то загрохотало, а по половицам под ногами прокатилась дрожь. Послышался шум битого стекла.

— Да пусть тащит, в общем-то, — пробормотал хозяин заведения, отступая. — Я там подожду. — Продолжил пятиться назад.

— Не заблудимся, — откликнулась Линетта. А когда за ее спиной вновь загремело и затем резко стихло, оторвалась от двери и осторожно заглянула внутрь. — Помощь нужна? — крикнула напарнику.

— Да, — голос Ренье прозвучал с каким-то особенным отвращением. — Сними с меня эту баранью ногу.

* * *

По окончании дневной смены в здании Гильдии магов, как всегда, было полно народа. Сотрудники сдавали отчеты и расходились по домам.

В коридорах пахло свежими лаком и краской — заканчивался ремонт.

Лина только что вручила Бланту бумаги, выслушала очередную напутственную речь от начальства и как раз направлялась к выходу, когда столкнулась с Лукрецией.

— Опять, что ли, из "Кролика и лиса" вызывали? — посмеиваясь, поинтересовалась темная. — Только что видела Ренье. Ну и воняет же от него.

Линетта усмехнулась. Похоже, Крол-младший превзошел сам себя — слава о его трактире шла впереди него.

— На него упал копченый баран, — поделилась Лина трагическим шепотом.

Коллега округлила глаза.

— Тухлый, что ли?

Линетта пожала плечами.

— Похоже на то.

Они с Ренье еще заполняли бумаги, когда один из посетителей выбежал из зала, держась за живот. Трактирщик же, вместо того чтобы сделать верные выводы, посетовал, что снова придется мыть туалет.

Лу фыркнула.

— Люди — идиоты.

Линетта не была бы столь категорична. Но в отношении Крола Лукреция была очень близка к истине. К сожалению, пока владелец "Кролика и лиса" не наведет в своем заведении порядок и не перестанет травить своих посетителей, его трактир так и останется излюбленным местом нечисти, слетающейся на отрицательные эмоции, как мухи на мед. С другой стороны, люди ведь сами туда шли.

— Деверо, — Они уже разошлись в разные стороны, как темная вновь ее окликнула. Лина обернулась. — Я уже говорила, что мне нравится твоя задница в этих брюках? — Сослуживица растянула алые губы в улыбке и показала поднятый кверху большой палец. — Так держать.

Линетта закатила глаза. Лукреция заливисто рассмеялась и, шутливо отдав честь, поспешила по своим делам.

* * *

В общежитии было непривычно тихо, и Лина с грустью поняла, что уже по-настоящему привыкла к вечно творящейся здесь суете.

Несколько дней назад из своей комнаты выехал последний столичный маг, и Линетта с Розарией вновь остались единственными жильцами этого слишком большого для них двоих дома. Однако Ризаль обещал, что это ненадолго: со дня на день ожидали судно, которое должно было привезти других желающих жить и работать в Прибрежье — лорд Викандер сдержал слово, объявив о дополнительных привилегиях для тех, кто согласится на переезд. Добровольцы нашлись.

Впрочем, в данный момент в городе было спокойно, и пока что местные гильдийцы справлялись своими силами. Глава даже предлагал Лине перейти в отряд целителей, аргументируя это тем, что за лечением теперь обращались чаще, чем за услугами темных магов. Но Лина отказалась.

Ее сослали в Прибрежье на три года, настоятельно рекомендуя определить именно "в поля". И она не собиралась менять правила игры. До конца назначенного срока осталось не так много: всего год и восемь месяцев, — и отслужить их так, как было обговорено, стало для нее делом принципа.

А Ренье — не худший напарник, как ни крути. Просто не стоит сравнивать с лучшим…

Сбросив отороченный мехом плащ, Линетта отряхнула его и оставила на вешалке у входа; прошла к двери своей комнаты. Снег таял на сапогах, оставляя на полу мокрые следы. Половицы поскрипывали под ногами — Ризаль обещал, что ремонтная бригада займется общежитием сразу, как только закончит со зданием гильдии.

Несмотря на еще непозднее время, в комнате было темно. За окнами завывал ветер, мокрый снег бился в стекло.

Лина зажгла свет и торопливо задернула шторы. После чего присела на кровать, чтобы стянуть с себя сапоги. Брюки в районе коленей тоже облепило снегом, и тот стремительно таял, расплываясь мокрыми разводами по темной ткани и поднимаясь выше, по бедрам, неприятно холодя кожу. А что было бы в платье и чулках?

Линетта хмыкнула и поспешила снять с себя мокрые вещи, чтобы переодеться в домашнее: брюки и рубашку — свободные и удобные. Два месяца назад она полностью сменила гардероб. Просто проснулась однажды утром и поняла, что устала кому-то и чему-то соответствовать. Платья, может, и хороши в теплых сухих гостиных, но точно не подходят для беготни по городу в компании темного мага.

К ее удивлению, родители стойко восприняли известие о том, что она не сможет высылать им в ближайшее время деньги из-за того, что ей нужно купить себе новые зимние вещи. Отец отписался, что дела в лавке идут хорошо и они прекрасно справляются, и Лина с легким сердцем потратила все свое жалование на себя. Впервые за долгие месяцы. Вроде бы мелочь, но мелочь очень для нее значимая.

Коса перевесилась через плечо, и она отбросила ее за спину. Волосы отросли, но Линетта так и не решила, стоит ли их укорачивать — с некоторых пор она испытывала некий пиетет к длинным волосам.

Надевая рубашку и уже вдев руку в один рукав, задержалась взглядом на длинном выпуклом шраме, тянущемся вдоль всего предплечья. На секунду замерев посреди комнаты, задумчиво провела по нему пальцем.

Кто-то хранит дорогие