Невозможно было не предвидеть развитие города, и мы, — вспоминал французский посол Нуланс, — приобрели большой участок земли, чтобы построить здесь консульство; французские фирмы предполагали также построить здесь торговые конторы»[2581].

При посредничестве Нуланса было достигнуто предварительное соглашение о передаче в концессию на 99 лет ряда участков в Мурманске и его окрестностях. Соглашение не было заключено только потому, что «ни одна союзная страна не могла приступить к эксплуатации (Северной) области без согласия на то представителей других стран». «Не будь этих условий, — отмечал ген. Марушевский, — все лесные богатства края и обе железнодорожные линии на много десятилетий вперед, были бы на много десятилетий в нерусских руках на много десятилетий вперед»[2582].

Военные планы союзников шли дальше: они обещали высадить в августе 1918 г. 20 000 десанта в Архангельске, и с ними «без сопротивления дойти до Ярославля, а может быть и до Москвы…»[2583]. Уже «в начале июля, — по словам представителя британской разведки в России Дж. Хилл, — стало ясно, что вскоре возникнет потребность в новобранцах для Севера, поэтому для выполнения этой задачи (в Москве и Петрограде) была создана новая подсекция. Было отобрано несколько офицеров…, им выданы авансы, чтобы они могли отправиться на Север…»[2584].

Архангельск

Поводом для высадки интервентов в Архангельске стали 600 тыс. тонн военных грузов, присланных на Север еще до революции, которые, по мнению союзников, могли быть захвачены немцами или переданы им большевиками. Позицию английского военного ведомства отражал Черчилль: «Можно ли было предоставить его (это оружие) в руки малодушного правительства, изменившего союзному делу и открыто враждебного всякой цивилизации?»[2585]

Но, как вспоминал американский ген. У. Ричардсон, «когда союзные войска осмотрели обширные складские помещения в гавани, они увидели, что большевики с величайшей заботливостью собрали и взяли с собою все, что представляло хоть какую-либо ценность. Если целью архангельской экспедиции было охранять запасы военного снаряжения и склады в Архангельске, то это дело оказалось явно невозможным из-за отсутствия объекта для охраны»[2586].

Французский дипломат Робиен, в связи с этим, язвительно замечал в отношении американцев: «Так как большевики уже успели приложить руку к тому, что хранилось на складах, и уже все вынесли…, единственное средство сохранить в данном случае — отнять. Следовательно, американцы будут бороться с ворами, не «ущемляя прав местного населения» и «не вмешиваясь во внутренние дела России»[2587]. Сарказм Робиена был весьма логичен, поскольку европейские интервенты подобными вопросами себя вообще не отягощали. Тем не менее, в словах Робиена была доля истины: политика США носила откровенно двойственный характер. Ллойд Джордж по этому поводу вопрошал — чем же отличается «военное воздействие» В. Вильсона от «военной интервенции»?

Высадка интервентов в Архангельске произошла «по приглашению местного правительства», которое пришло к власти в результате антибольшевистского переворота, свершившегося «часа за четыре до появления союзнических войск». По словам французского посла, в Архангельске «большинство населения встречало с радостью наших солдат», правда буквально, через несколько фраз он отмечает, что «в городе с населением приблизительно 100 тыс. жителей… насчитывалось 40 000 большевиков»[2588]. Тем не менее, как вспоминал еще один свидетель С. Городецкий, «общая радость и подъем среди населения, не сразу поверившего в действительность падения ненавистной советской власти, не поддавалась описанию»[2589]. Правда, как отмечал американский консул в Архангельске Ф. Коул, «союзников приветствовали представители только имущих классов и средних слоев населения. Рабочие просто-напросто отсутствовали»[2590].

Французский и американский послы — Нуланс и Фрэнсис оставили полуанекдотические описания «приглашения интервентов» местным населением[2591]. На самом деле «приглашение» было заранее подготовлено капитаном I ранга Г. Чаплиным в тесном сотрудничестве с «союзниками». По словам самого Чаплина, он, в начале Первой мировой войны, в течение года служил на английских подводных лодках и благодаря заведенным знакомствам, «находился в тесной связи с… морскими и военными агентами союзников». Через них, после Октябрьской революции, Чаплин «обратился с ходатайством к английскому и американскому правительствам о принятии… на службу в их флоте для участия в дальнейшей борьбе против немцев»[2592].

В ответ союзники поручили Чаплину организацию Белой армии и подготовку интервенции на Севере России[2593]. «Надо отдать должное союзникам, — отмечал Чаплин, — вернее, англичанам. С того дня, как было решено вместе работать, мы от них ни в чем отказа не получали»[2594]. С этих пор, подтверждал будущий член Северного правительства эсер В. Игнатьев, в средствах нужды не было, их источником была английская миссия в Вологде, на ее «средства было куплено оружие, содержались члены организации»[2595]. Чаплин получил английский паспорт на имя Томсона и был фиктивно оформлен как начальник английской военной миссий в Вологде[2596]. Это давало ему возможность беспрепятственного проезда по всему Северу России[2597].

17 июля капитан британской армии Макграт прибыл к послам в Вологду с планом оккупации Архангельска[2598]. По результатам этой встречи, отмечал, выступая перед сенатской комиссией, Френсис: «Дипломаты решили отбыть в Кандалакшу потому, что в Архангельске готовилось антибольшевистское восстание»[2599]. «Как только наша группа прибыла в Кандалакшу, я, — вспоминал английский поверенный в делах Ф. Линдлей, — информировал генерала Пуля, находившегося в Мурманске, о том, что не стоит долго тянуть с оккупацией Архангельска: задержка может привести к печальным последствиям»[2600]. Ген. Пуль запросил о готовности своих русских партнеров, в ответ «я, — свидетельствовал Чаплин, — сообщил Пулю, что я начинаю действовать в Архангельске… в ночь с 1 на 2 августа…, лишь получив сведения, что союзники действительно подошли к устью Двины»[2601].

Для отвлечения большевистских частей из Архангельска Чаплин послал в Шенкурский уезд, где началось антибольшевистское брожение, «двенадцать лучших» своих «офицеров и вскоре во всем уезде вспыхнуло восстание, которое продолжалось… вплоть о занятия нами Архангельска. В результате ярославская бригада, наиболее опасная для нас часть, покинула город»[2602]. «Освобождение всей области, — подчеркивал Чаплин, — совершилось благодаря применению именно того метода разложения, как верхов, так и воинских частей, который так часто применялся самими большевиками»[2603].

Среди заговорщиков оказалось немало бывших царских офицеров, занимавших видные посты в Красной Армии[2604]. В частности, по словам активного участника переворота Городецкого, «командовавшие в то время большевистскими сухопутными войсками полковник Потапов и красным флотом контр-адмирал Н. Виккорст находились в тайных сношениях с союзниками и к моменту прибытия их приложили все усилия к тому, чтобы фактически парализовать все меры, принятые для отражения возможного союзного десанта «Советом обороны» во главе с комиссаром Кедровым»[2605].

Союзная эскадра из 17 вымпелов 1 августа появилась у острова Мудьюг, прикрывавшим основной фарватер