паузы добавляет. – Я ведь его очень любила. С первого взгляда. Потому и не могла отпустить. Все казалось, что вот-вот, и он тоже меня полюбит. – Ее плечи опускаются. – А он увез меня в Сампо и сам к ней ездил, пороги ее обивал. Даже после рождения сына. Даже фото ее в портмоне носил, пока она замуж не вышла.

Она бросает тряпку и уходит в ванную. Слышно, как льется вода, но даже она не может заглушить ее рыданий. Мать Кая плачет, как будто боль всех этих лет вдруг находит выход.

Минут через десять я решаю войти, проверить, как она там.

Рита сидит на краю ванной и смотрит в потолок. Ее лицо опухло от слез, плечи подрагивают.

– Я ведь Харри сказала, что Кай не от него. – Говорит она, опуская взгляд на меня. – В тот день он от нас ушел.

– Вы солгали ему?

– Да. Хотела сделать больно. Отомстить за то, что он так и не полюбил меня, за все мои старания быть ему хорошей женой и подругой, а в итоге наказала себя и своего сына. Нужно было признаться, нужно было попросить прощения, а у меня гордость тогда взыграла. – Рита смахивает слезы с покрытого редкими морщинками лица. – А сегодня посмотрела в глаза своего сына и поняла, что нужно было отпустить Харри. Еще тогда. Нельзя было заставлять его жить со мной. Каждый человек заслуживает того, чтобы его любили. И он, и я. Что мы делаем со своей жизнью? Почему так поздно понимаем, что натворили?

– Знаете… – Я качаю головой, размышляя. – Иногда так и бывает задумано судьбой. Столько ошибок, и каждая заставляет задуматься, сделать выводы. Без них мы бы не были теми, кто мы есть.

– Некоторые ошибки уже не исправить. – Она шмыгает носом. – Хелена всегда была добра ко мне, нужно было чаще ее навещать, больше общаться.

– Но вы все еще можете быть матерью своему сыну.

– Он уже мужчина.

– Ему все равно нужны внимание и забота.

– Ты его бросишь? – Вдруг в лоб спрашивает Рита.

– С ним сложно. – Откровенно говорю я. – И куча обстоятельств, сами знаете.

– Он стал другим с тобой. – Признает она, явно делая над собой усилие.

– Знаете, мне хочется вас обнять, но я все еще помню, как вы называли меня курицей и собирались, так сказать, «ощипать».

Женщина виновато поджимает губы.

– А ты все еще меня бесишь, потому что Харри ушел от меня к твоей матери. – Говорит она. – Но это не мешает мне тобой гордиться за то, какая ты умная, добрая и смелая. Вон как уделала нас: притащила адвоката этого своего и вытурила нас из дому! Лео чуть в штаны тогда не наделал – думал, нас с ним посадят!

– У вас отличное чувство юмора. – Замечаю я. – Но идею о том, чтобы лишить меня наследства, лучше оставьте. Только в этом случае мы сможем нормально общаться.

– Говорю же, добрая. Даже слишком. – Рита поднимает палец вверх. – Я бы никогда не простила таких пройдох, как мы с Лео.

– Я и сейчас начеку. – Говорю с ухмылкой, мысленно представляя эту парочку в образе лисы Алисы и кота Базилио.

И мы обнимаемся – смущенно, скоро и неуклюже.

– Не руби с плеча. – Бормочет она. – Это я насчет Кая.

– Все еще не теряете надежды на то, что денежки останутся в семье?

– Не без этого.

Я улыбаюсь и качаю головой. Может, я и наивна, но Рита теперь не кажется мне такой уж плохой.

Кай

– Привет, – говорю я, когда Мариана наконец отвечает на мой звонок.

– Чего ты хочешь? – Ее голос на удивление спокоен.

– Я целый день не мог до тебя дозвониться. Где ты? Все хорошо?

– Мы с твоей мамой прибирались у Хелены в квартире, потом съездили в ритуальный зал, оплатили все расходы, передали вещи и вернулись.

– Вы у бабушки в квартире? Мать с тобой?

– Да.

– Я сейчас приеду. – Говорю взволнованно.

– Не надо, не приезжай. – Звучат, как выстрел, ее слова.

– Мариана, я понимаю, что ты чувствуешь, но мне нужно поговорить, объяснить тебе все.

– Все нормально, Кай. – Слышится вздох. – Не нужно ничего объяснять, я все понимаю. Мы с тобой нашли утешение в объятиях друг друга, Эмилия не должна была об этом узнать, но узнала. Мне очень жаль.

– У нас с Эмилией давно все кончено. Я приеду.

– Не стоит.

* * *

На пороге бабушкиной квартиры меня встречает мать:

– Дальше прихожей ты не войдешь.

– Это еще почему? – Я собираюсь сдвинуть ее, но она стоит намертво.

– Мы сегодня остаемся здесь, посторонние нам не нужны.

– И ты тоже здесь ночуешь? – Смотрю на нее удивленно.

– И я.

– Поругалась с Лео?

– Ему полезно, пусть делает выводы. – Хмыкает мать.

– Пропусти. – Я скидываю кроссовки и пытаюсь пройти, но она перегораживает мне путь в гостиную. – Мне нужно поговорить с ней.

– Оставь ее в покое, она не хочет.

– А ты что, нанялась в ее телохранители? – Нервно усмехаюсь я, бросая взгляд на дверь с мутной стеклянной вставкой, отделяющую меня от Марианы.

– Может и нанялась. – Останавливает меня рукой в грудь мама. – Твое какое дело?

– Вы что, пили? – Вглядываюсь в ее лицо.

– Чай из любимого сервиза Хелены, который она хранила на особый случай. – Отвечает она с вызовом во взгляде.

– Мам, я серьезно. – Смотрю на ее руку, упирающуюся мне в грудь. – Дай мне с ней поговорить.

– Отстань от девки.

У меня чуть не падает челюсть.

– Это что, какая-то новая роль? – Спрашиваю я, понизив голос. – С чего ты вдруг решила переобуться?

Эти слова действуют на мать, как катализатор. Она хватает меня за грудки и толкает в сторону двери:

– Еще одна такая фраза, щенок, и я не вспомню, что ты мой сын. Давай, вали отсюда, разбирайся со своими бабами, не знаю, сколько там их у тебя, а к Мариане не суйся! Не заслуживаешь ее!

– Эй, полегче! – Невольно смеюсь я.

Это когда планета успела остановить ход и повернуть движение вспять? Недавно моя чокнутая семейка пыталась обобрать Мариану, а теперь мать строит из себя ее главную защитницу? Вот это номер!

– Мам, да ты чего? – Упираюсь в стену в коридоре.

– А ничего. – Она поднимает на меня взгляд.

Клянусь, мне кажется, что в ее глазах блестят слезы.

– Мама, дай мне просто сказать.

– Потом скажешь. – Рычит мать.

– Пусть скажет. – Раздается голос Марианы.

Мы замираем.

Она стоит в дверном проеме с котенком в руках.

Кожа ее бледна, на измученном слезами лице словно остались одни глаза – большие, печальные. Волосы, заплетенные в две светлые