религиозному состоянию и другие (беспечности, веселья, самоуверенности) – дальше. А если мы можем это сказать про всякого человека, без какого бы то ни было исключения, то, следовательно, есть же что-то в его душе, но только заглушенное или недоразвившееся, что религиозно по своей природе. Там, где возможно сравнение, есть и сравниваемое, и где различие в степени, там сходство в сущности. Но однако, нельзя не видеть в истории и в жизни, что есть души по-преимуществу способные и склонные – к произведению ли, к восприятию ли религиозной концепции. Так, из двух людей, одинаково относящихся к религии, склонный к уединению более способен и восприимчив к этой концепции, нежели находящий удовольствие в общественной жизни. Сосредоточенность, внутренняя чистота, впечатлительность к окружающему и вместе отчужденность от него, гармония духа и многое другое, – все это необходимо для религиозного творчества и все это мы находим у тех, которые его проявили в истории или были восприимчивы к нему. Также нельзя не заметить и внешнего влияния на пробуждение и развитие религиозного процесса. Достаточно сказать, что далее определенного круга широты никогда не переступало религиозное творчество, чтобы убедиться, как значительно влияние природы здесь. Наконец, если мы подумаем, что никогда пророки не являлись в спокойные и счастливые времена, когда не о чем сожалеть и нечего ожидать, мы поймем, как велико здесь влияние жизни. Что же касается до наружной стороны религиозного процесса, то в нем следует изучить то общее (сходное во всех единичных религиозных процессах), что замечается в моменты, когда он исходит из субъективного духа; и то общее, что он вызывает в объективном духе воспринимающих, т. е. как религиозное учение последовательно перерождает человеческие души и человеческую жизнь, как устанавливается новая религия в истории.

Разложив религиозное творчество на элементы во времени – что за чем следует (процесс), необходимо далее разложить его на то, что мы назвали бы элементами его сущности – что именно составляет ту концепцию, которая развивается в последовательном ряде сменяющихся форм (процессирующее). Религиозное творчество, как уже было замечено, с одной стороны, отличается необыкновенною цельностью, отсутствием всяких внутренних противоречий и всякой двойственности целей и побуждений (по этому всегда можно узнать лжепророков, так нередко появлявшихся в истории); все отдельные проявления его как бы представляют собою повторение одного и того же, что составляет его сущность, – напр., страдание как искупление в Брамаизме, самоуничтожение в Буддизме; а с другой стороны, оно тайно содержит в себе все стороны духа и жизни – в нем собран весь дух и вся жизнь человека. Вот это-то все, что входит в религии и что выходит из них, сперва как бы сосредоточиваясь в духе одного – перед моментом видимого обнаружения религиозного процесса, и потом раскрываясь в историческую жизнь всех – в самом процессе, и должно быть изучено здесь в своей отдельности.

На других сторонах религиозного процесса – свойствах, происхождении, назначении, сходстве и различии – мы останавливаться не будем, потому что об одних из этих сторон было уже сказано ранее, а о других сказать что-либо мы затрудняемся. Здесь необходимы тщательные предварительные изыскания, и все необдуманно сказанное, ничего не разъясняя теперь, может помешать разъяснению в будущем.

VII. Учение о процессах творчества в области воли есть учение о процессах возникновения, развития и упадка политических форм и того, что обнимается ими. Потому что хотя в политическом творчестве участвуют многие стороны духа, и между ними прежде всего разум, сознающий желаемую политическую форму как цель и избирающий средства для ее осуществления, однако все эти стороны, по своей деятельности предшествуя проявлению воли, в конце деятельности сходятся к ней одной и через нее обнаруживаются. С другой стороны, хотя воля проявляется не только в политическом творчестве, но и во многом другом – однако политическая деятельность есть наиболее важное, в чем проявляется она, по значительности своей как объекта, по обширности своей сферы, наконец, по силе напряжения воли, которое необходимо обнаруживается здесь.

Сущность политического процесса состоит в последовательном усложнении. Это усложнение движется тремя путями и под тремя формами: через увеличение того, что под политическою формою; через повторение того, что в политической форме как часть; и через разложение самой формы как общего на своеобразные и целесообразные части, в ней скрыто предустановленные. Первый вид усложнения есть процесс последовательного роста государства через увеличение земель, им обнимаемых, и народонаселения, которое в нем. Здесь происходит как бы растяжение политической формы, и, при равенстве прочих условий, чем менее, и это другое все должно быть изучено здесь, что стягивается ею, тем прочнее она, тем надежнее и плотнее соединено то, что под нею; а чем обширнее стягиваемое, тем менее прочна она, тем слабее связано обнимаемое ею, – пока, достигнув известного предела, напряжение растянутой формы становится так велико, что она не выдерживает и разрушается (распадение слишком обширных государств). Вторая форма усложнения есть деление чего-либо одного в политической форме на тожественные части, из которых каждая повторяет собою целое, разделившееся; напр., когда суд, совершаемый или старшим в роде, или начальником в племени, превращается в суд чиновников или учреждений, совершающийся многими и во многих местах. Третья форма усложнения есть самая важная, и с тем вместе наименее зависящая от воли человека: последняя служит только пассивным орудием этого усложнения. Оно совершается не в государстве, но в самой политической форме, в том отвлеченном, что, проявляясь, образует государства здесь и там, теперь и тогда, переходя от народа к народу и от земли к земле, входя определяющим началом в жизнь их. По своей сущности это усложнение не только сходно с тем усложнением, которое происходит последовательно в органическом царстве и о котором говорили мы в своем месте, но есть то же, что оно. Это две различные сферы деятельности одного деятеля, два отдельные случая одного явления. Как и там, но только еще с большею ясностью – потому что здесь участвует человек и через его сознание проходят все внутренние, скрытые явления – усложнение это движется через разложение общей идеи, в которой выражается вся цель политической формы, на более частные идеи, в которых выражаются отдельные стороны этой цели и которые находят свое выражение в выделяющихся в политическом организме своеобразных и целесообразных формах или органах. Так, благо есть общая цель всех государств, – и пока не сознается людьми, в них живущими, то, из чего состоит это благо, государства остаются однородны, неразвиты, без всяких выделившихся органов. Это – племена, управляемые старшинами, в общественной жизни которых не определены ни моменты деятельности (что после чего должно следовать в