– А как же – «жутко жадный тип»? – усмехается маг.

– А для чего быть жадным, если не для того, чтобы пропивать золото в обществе с хорошим человеком? А?

Маг кивает. То-то! Бросаю склянки с «бактериологическим оружием» в сумку, приобняв мага за плечи, в жёсткой сцепке веду его на выход. Чуя меж лопаток прожигающий взгляд её очаровательных, но сейчас гневных, глаз. Ну-ну! Покрути эту ситуёвину по своим тёмным, озабоченным, похотливым извилинам!

Глава 6

Где-то там торжественным строем проходят коробки моих ребят, надраивших металлические части оружия и доспеха до блеска, почистивших и подкрасивших парадные «мундиры», наверное, ослепительно блестят медью трубы, которые я слышу даже здесь. Там, наверное, Высший Свет (или Высшая Тьма) нового порядка принимает парад в честь открытия моста Матери Драконов и сдачу в эксплуатацию новой крепости под непритязательным названием Будняя. Ясам, наверное, столь же величественен и таинственен, как Пендальф Белый, она, небось, невероятно ослепительна. Скорее всего одела что-то бело-полупрозрачное, поражающее наповал совершенством форм, соорудила высокую причёску при высоких каблуках, компенсируя свой комплекс миниатюрности.

А я в исподнем. И без брони, её заставили снять. А я без панциря – больше чем голый. Как без кожи! И заставили сдать оружие. И саблю, и штык. И даже засопожный ножичек забрали. И ложку. Как будто она оружие.

Через узкое, высокое подслеповатое окошко слышу ритмы «Имперского марша» – визитной карточки Легиона Смерти и в такт позвякиваю кандалами. Они там парады маршируют в честь открытия МОЕГО моста, а я вот…

Вот так вот для меня закончилась та история с тем симпатичным юношей со взором горящим. Та оторванная пьянка и бесшабашный гусарский загул. Какая-то тревожная тенденция стала проявляться – как я только прибухну, так потом заскребёшься последствия разгребать! Это кто меня на таких уровнях от пьянства кодирует?

Вот! Вот нужное слово! «Кодирует»! Вот и не верь после этого в народную мудрость, что не рой другому яму, ибо сам в ней окажешься. А что я втирал тому магу? Что хочу «закодировать» некоторых личностей от спиртного и от сала? А кто меня так за пьянку возит мордой лица по наждаку?

Да, учудили мы, конечно, не по-детски! Но, когда я увидел Рола Двуликого Палача, то даже задней мысли не возникло, что он, собственно – палач, хранитель истины. Обрадовался ему, как старому другу, обнял, потискал, крича:

– Двурожий! Жив! Здоров! Рад тебя видеть? Какими судьбами?

А вот он не особо выражал радость от моего вида. Отстранился. И спрашивает меня тоном государственного обвинителя:

– Зачем ты его убил, Мрачный?

Так я узнал, что являюсь главным обвиняемым в убийстве.

– Кого? – искренне невдупляю я.

Так я узнал, что тот юный гений, что проявил недюжинные таланты в нашей с ним щекотливой шутке – убит.

– Не делай глупостей, Смертник, – тихо говорит Рол. Чувствую, как в поясницу упираются острия мечей «группы захвата». – Сдай оружие!

– Рол, дружище! – восклицаю я, но отстёгиваю перевязь с саблей и ремень со штыком. – Это какая-то ошибка!

– Разберёмся! – буркнул Рол, беря моё оружие за кожу ремней. Уже знает, что моё оружие трогать крайне нежелательно для усугубления тяжести предъявляемых мне обвинений ввиду непреднамеренной гибели неосторожных.

И вот я в этом КПЗ. Сижу за решёткой в темнице сырой, вскормлённый в неволе орёл молодой.

С допросами Рол почему-то не спешил. Так что у меня оказалось достаточно свободного времени и выспаться, и погонять мысли по замкнутому кругу. Неспешно так. Голова ведь болела. И не только с дикого похмелья. Но и от перенапряжения, её, головы. И думать совершенно не хотелось. Тем более, точно зная, что я это парня не убивал.

Да, подставил! Да, «заказал». Но не убивал!

Тупо не успел. Кто-то управился раньше.

Когда гул в лучшем заведении Пешта стоял уже изрядный, а пьяный пыл коромыслом, я отправился «до ветру». Естественно, покачиваясь, путаясь в ногах и задевая своими плечами и локтями всех, кто оказался между мной и точкой назначения – выходом во двор кабака. Но так как я и поил всю эту свору, весь этот сброд, то мне никто ничего не предъявил, никто не взвыл: «Да ты нарываешься, бычара!», никто не спросил, хочу ли я проблем? Наоборот, мои тычки людей вызывали у них смех и дружеские похлопывания меня по спине.

Когда я застонал от облегчения в ночной укромной тени стен кабака, над моей головой заслонила звёзды ещё более густая тень. Нет, я не дёрнулся даже. И не изменил своей позы, не прервал журчащего занятия. Свои Вещи я чую издали.

– Видел? – тихо выдохнул я.

– Угум! – прошелестела тень.

– Он не должен уйти из этого города. Но не в ближайшую седмицу. Палево!

– Угум! – шепнул ветер. Звёзды вновь проявились надо мной. Я остался один.

Никуда Дудочник с Побегом не пропадали. Ушли в тень. Как я и велел. Хочется, знаете ли, иметь под рукой неприметный и неподконтрольный никому скальпель оперативного вмешательства. И в тот момент, когда мы с тем магом направлялись пьянствовать, я и передал им просьбу «свидеться» через зов своей же метки Побега. Так что эти двое не при делах. Я только и успел им Штык передать. И защитные перчатки. И склянки. Способом – типа «выронил» по пьяни. Не зря же я тут накануне плавил собственные мозги в изготовлении точной копии Штыка?

А как я эти защитные перчатки «изготовил» – отдельная песня! Штык кому-либо голыми руками применять – равноценно самоубийству.

Неделя! Велел же – неделя! Ослушаться ребята не могли. А с магом приключились неприятности раньше отведённого мною срока.

Змея? Она? А смысл? Зачем ей? Ведь когда я и вся эта толпа бездельников вернулись триумфаторами с Гиблых болот и притащили тушу «водяного», оказавшегося каким-то болотным мутантом, она же с меня с живого не слезала, всё допытываясь у меня, чем этот юноша лучше её?

– Зачем, Весельчак? – чуть не плакала она. – Я же лучше! Хочешь, я для тебя мальчиком стану? Я так тоже люблю! Или тебе моя грудь не нравится? Или бёдра? Убрать? Буду худой и тощей, как мальчик!

– Ни в коем разе! Ты что! Такое чудо, такую красоту!

– А зачем тебе он?

– Да ты, женщина, за кого меня вообще приняла? А?

Я же пьяный, грязный, провонявший болотной тиной, куда меня эта тварь утащила, воняющий кровью и желудочными соками мутанта, уставший, потому не сразу и догнал, куда она клонит? А она, оказывается, меня унижает!

– Ты