стремились к соблюдению бюджетного баланса, а фактически вновь выделяли несколько отраслей в качестве приоритетных. То есть вслед за Брежневым в его противостоянии Косыгину они взялись «перетягивать одеяло» плана в сторону симпатичных им направлений развития и пытались это прикрыть популистскими мерами — от расстрелов директоров крупных магазинов до понижения цены на водку.

Жертвой этого каждый раз оказывался общенациональный бюджет, финансовая стабильность и, как следствие, снабжение населения потребительскими товарами и продовольствием. А они и так тяжело переносили постоянное «инвестирование в основные фонды», то есть непрерывное строительство предприятий, работавших в пользу ВПК, перерабатывавших металл в стружку и предназначенные для ржавения под открытым небом опасные «железяки» или банально простаивавших по разным причинам.

Горбачев своими реформами в сфере АПК разрушил систему продовольственного снабжения страны (и прежде всего крупных городов), критически зависимую от крупных консолидированных поставок из одних регионов в другие. Гиперинвестиционная политика «ускорения» правительства Рыжкова обрушила бюджет. Лигачев и Соломенцев инициировали антиалкогольную кампанию, нанесшую дополнительный колоссальный вред бюджету страны и создавшую дефицит сахара.

Пакет мер, разработанный еще в начале 1984 года, который Горбачев пустил в дело во второй половине 1986 года, оказался на этом фоне не спасательным средством, а айсбергом, окончательно пустившим корабль советской экономики на дно. «Самостоятельность предприятий», власть, данная трудовым коллективам вкупе с образованием «кооперативов», способствовали перекачке государственных ресурсов в личную собственность директоров, а также нового поколения авантюрных предпринимателей и откровенного криминала. Это вызвало приток безналичных средств на потребительский рынок, а также огромный спрос на валюту. Благодаря открывшимся с 1988 года возможностям для внешнеэкономческой деятельности эти средства стали выводиться за рубеж. Но даже те предприятия и директора, которые стремились заниматься нормальной производственной деятельностью и использовать свои безналичные средства по прямому назначению, не могли этого делать, поскольку поспешная реформа банковской сферы разорвала платежный механизм огромной страны.

Все это вызвало масштабный экономический кризис, который коренным образом подорвал остатки доверия как к существующей политической системе, так и к реформам, которые она намеревалась провести. Политические тренды тут оформляли экономические события, а не формировали их.

КОНФЛИКТ ОТРАСЛЕЙ И РЕСУРСОВ

Вся послевоенная история советской экономики, не исключая рассматриваемого периода, представляла из себя острый конфликт между двумя группами отраслей — теми, кто наполняет государственный бюджет, и теми, на кого он расходуется. Этот конфликт был оформлен на институциональном уровне и поддерживался противостоянием личностей на верхушке властной пирамиды.

Список отраслей, наполнявших бюджет в 1960–1980-е годы, довольно короток и очевиден. Это нефтегазовая промышленность (особенно ее экспорт за рубеж), легкая и отчасти пищевая (прежде всего производство алкоголя) промышленность, банкинг и другие виды финансовой деятельности, некоторые отрасли машиностроения, рассчитанные на массового внутреннего потребителя (прежде всего легковое автомобилестроение, производство бытовой техники и приборостроение в целом), книгоиздание, кинопрокат и производство других продуктов для «культурного отдыха», некоторые отрасли горнодобычи и цветной металлургии (прежде всего производство ювелирной продукции). И, конечно, донором был весь советский народ, налоги с которого также поступали в бюджет.

Основными получателями средств бюджета были ВПК, сельское хозяйство и строительство. Однако также дотировалось множество других отраслей. И, наконец, для многих отраслей ситуация была сложная — они могли бы быть прибыльными, если бы не тарифы, искусственно удерживаемые на низком уровне и обеспечивающие прибыльность или сверхприбыльность отраслям-смежникам (например, черная металлургия, энергетика, производство стройматериалов, химическая, лесная и бумажная промышленность).

Низкие государственные тарифы многих «базовых» отраслей вызывали постоянные дискуссии о том, является ли отрасль по-настоящему убыточной или нет. И в связи с этим регулярно обсуждалось — как надо изменить тарифы (то есть платить из госбюджета за ее продукцию больше), чтобы она убыточной быть перестала. В отсутствие реальной рыночной цены на большую часть продукции (даже цен «колхозного рынка», которые могли бы использоваться для ориентира) по сути это была форма перераспределения бюджета, о чем здесь говорилось довольно много на примере сельского хозяйства. Однако те же вопросы поднимали металлурги, транспортники, энергетики, строители, солевары и многие другие.

Тем не менее по факту наиболее прибыльные и наиболее убыточные отрасли консолидировались в 1965–1985 годах в формате двух больших коалиций, лидеры и главные лоббисты которых были сконцентрированы в двух противостоящих друг другу институциях — Совете министров СССР и Секретариате ЦК КПСС. Заседания Политбюро ЦК КПСС при этом служили местом выяснения отношений и принятия общих для двух институций решений. Аппараты Совмина и ЦК КПСС (включая высокопоставленных чиновников) были пронизаны взаимной агентурой, в том числе внедренными «агентами влияния» каждой из коалиций.

Соответственно Брежнев был лидером двух наиболее расходных отраслей — оборонной промышленности и сельского хозяйства. Их интересы ему помогали отстаивать секретари ЦК в ранге членов или кандидатов в члены Политбюро (Устинов, Кулаков, Горбачев), а также соратники генсека по «днепропетровской группе», проведенные им в зампреды Совмина и внедренные на некоторые иные посты. Практически все эти люди в Политбюро и Секретариате ЦК КПСС были по образованию, происхождению и опыту профессиональной деятельности инженерами-машиностроителями (из ВПК), металлургами или аграрниками.

Косыгин в Совмине был лидером, отстаивающим интересы сразу трех отраслей — доноров бюджета — финансовой, нефтегазовой и легкой промышленности. В этом он помимо отраслевых министров опирался на главу Госплана Байбакова (главного лоббиста нефтегаза), министра финансов Гарбузова (лоббиста финансистов, обладающего реальными полномочиями на уровне зампреда Совмина) и управделами Совмина Смиртюкова, которые периодически могли вербовать на свою сторону некоторых из секретарей ЦК (Рябова, Долгих). Крупными союзниками Косыгина в Политбюро в 1965–1977 годах были секретарь ЦК КПСС по легкой промышленности (1965–1967), затем глава ВЦСПС Александр Шелепин и председатель Президиума Верховного Совета СССР (1965–1977) Николай Подгорный и их многочисленные клиентелы. Соответственно сторонники Косыгина представляли большее число отраслей, хотя среди них явно задавали тон инженеры легкой промышленности, финансисты и нефтяники.

При этом трио — Косыгин, Байбаков и Гарбузов — были ответственны за то, чтобы денег в казне хватало на все согласованные в Политбюро запросы — и на неожиданные траты, которые всегда имели место. А Смиртюков отвечал за то, чтобы с этих ресурсов снималась «пенка», которая шла на обеспечение хорошей жизни высшего чиновничества. Их относительно независимая от аппарата ЦК позиция и долгий срок работы в своих дожностях обеспечивали баланс между потребностями и возможностями экономической системы (и ее лидеров). И, несмотря на все возникающие конфликты, Брежнев и его единомышленники в партийном аппарате не пошли на удаление с политического поля своих оппонентов и не прижали их, чтобы они вскрыли «кубышки» и «резервы». Хотя на должности руководителя самой главной «кубышки», Госснаба, сидел еще один член «днепропетровской группировки» (Дымшиц),