хуже. Я, конечно, останавливаюсь на самом ужасном, том, в котором Лекс затеял все это, чтобы мне отомстить — разыграл как по нотам, воспользовался моим беспомощным положением, а потом, получив, что хотел, что бросил меня здесь одну. Без денег, в номере, за который нужно платить, без средств к существованию. А щенка он на самом деле купил для своей Эстетки и сейчас летит с ним в самолете обратно домой.

Эта все настолько правдоподобно, что я даже как будто слышу в пространстве его довольный злодейский смех. И когда начинаю в панике носиться по комнате, вдруг обращаю внимание на коробку с пончиками на столе. И что-то, похожее на записку под ней.

Пончики я обожаю! Особенно когда они большие, сочные и так щедро политы глазурью. Поэтому сначала запихиваю один в рот, а потом впиваюсь взглядом в бумажку. Это каракули Лекса — я их, как в той песне, узнаю из тысячи. Среди моих знакомых больше нет человека, который бы в таком солидном возрасте писал, как пятиклассник.

— Ушел выгуливать Орео, — читаю вслух. И все? Верчу ее со всех сторон, но там больше нет ни запятой, ни постскриптума. — Просто ушел и все?

Разделавшись с первым пончиком, принимаюсь за второй, и с ним «в обнимку», делаю рейд по комнате и нашим вещам. Все на месте как будто. Пакеты с его покупками стоят там же, где стояли. Они, кстати, довольно внушительного размера. Что там может быть? Пару футболок обычно не пакуют в коробку из-под телевизора. Одолеваемая любопытством и выиграв короткую битву с угрызениями совести, быстро заглядываю внутрь. Там несколько коробок поменьше — две пары обуви от модного бренда, довольно дорогие, но не китч. Футболки — как же без них. Носки. Ничего такого, типичные мужские покупки первой необходимости. Я уже собираюсь закрыть дело за отсутствием улик, но мое внимание привлекает маленькая белая коробочка на дне. Коробочка, которую ни одна уважающая себя девушка ни с чем не спутает. Милая маленькая бархатная коробочка из магазина ювелирных украшений — слишком маленькая для браслета, колье, цепочки или пары сережек. Но как раз подходящего размера для небольшого кулона или… кольца.

Я одновременно задерживаю дыхание и пальцы в миллиметре от коробочки. Даже почти чувствую, какая она гладкая и приятная наощупь. С чего бы Лексу дарить мне какой-то кулон? Да я и цепочку сейчас никакую не ношу!

— Не смотри, — уговариваю себя вслух, нарочно изображая строгую училку. — Не порти сюрприз! А то придется потом корчить удивление, когда он будет стоять посреди ресторана на одном колене и просить твоей руки!

Я повторяю это как мантру даже когда уже верчу коробочку в руках, пытаясь представить, какого размера камень у моего помолвочного кольца. Наверняка, грушевидной огранки — я когда-то говорила Лексу, что хотела бы именно такое, максимально прозрачное, как слеза.

— Ладно, я посмотрю только одним глазком, — поддеваю ногтем крохотный выступ на крышке, — одну секундочку и тут же сразу спрячу, и вообще забуду, что видела!

Крышка медленно, как нарочно, поднимается вверх.

На маленькой подставке из розовой замши, возвышается кольцо.

С прозрачным, полностью идеально чертовски прозрачным бриллиантом грушевидной огранки, размера как тот метеорит, от которого Брюс Виллис спас человечество[5]! В массивной оправе из белого золота и в окружении крохотных таких же сверкающих бриллиантиков.

Это настолько прекрасно, что мне срочно нужна реанимация, иначе мое сердце вот-вот лопнет от радости!

Забыв о том, что собиралась просто посмотреть на кольцо и ту же вернуть обратно, уже примериваю его на безымянный палец, любуясь тем, как идеально оно мне подходит — как будто было создано именно для моих рук и именно этой формы ногтей. Ничего более прекрасного я в жизни не видела! Оно одновременно и изящное, и увесистое. Его просто невозможно будет не заметить!

— Я согласна, Лекс… — шепчу с самыми что ни на есть счастливыми слезами в голосе, воображая, как он будет делать мне предложение.

Ладно, да, признаю — это уже не будет сюрприз и за свое любопытство я заплачу значительной частью приятного удивления — ну и что? Лекс же все равно будет что-то говорить, прежде чем снова сделает мне предложение? В любом случае, у меня будет повод пореветь от счастья.

Я так увлекаюсь разглядыванием игры света на прозрачных гранях, что не сразу слышу доносящиеся из-за входной двери звуки. Блин, это же Орео тявкает!

Со скоростью звука пихаю кольцо обратно в коробочку и успеваю бросить ее в пакет ровно в ту же секунду, когда Лекс заходит в номер, прижимая к себе перепачканного, но, кажется, безумно довольного щенка.

— Ты уже проснулась, — констатирует с улыбкой, пытаясь увернуться от попыток Орео облизать его подбородок.

— А вы уже не разминулись с катастрофой, — делаю вид, что ворчу, но на самом деле с трудом сдерживаю слезы.

— Знаешь, кажется нам продали поросенка под видом щенка, — качает головой Лекс, — у этого пса какая-то явно нездоровая любовь к лужам и грязи. Я пытался быть строгим, но разве этой слюнявой морде модно отказать?

Он трясет его перед собой, нарываясь на новую порцию «целовашек», шипит и ругается, но даже не скрывает, что такое проявление любви ему по душе.

Пока наблюдаю за ними, в груди начинает странно щемить. Непроизвольно сую руку под подмышку, пытаясь прикрыть то место, где отчаянно сильно колотится сердце. Боюсь, что Лекс увидит, что со мной творится неладное, начнёт задавать вопросы и я разболтаю ему про кольцо, и тогда не будет никакого сюрприза.

— Вик, все хорошо? — Лексу достаточно одного взгляда, чтобы насторожиться.

— Да, абсолютно! — излишне беззаботно отвечаю я.

— Что случилось пока меня не было, — строго спрашивает он.

— Ничего, Лекс. Правда, клянусь! — Но мой голос так дрожит, что этими потугами казаться беззаботной не обмануть даже младенца. — Я просто… до сих пор не могу поверить, что это — реально. Ты настоящий? Правда? Это не какая-то плохая шутка?

Вместо ответа он торжественно вручает мне щенка. Естественно, Орео тут же пачкает меня лапами и мордой, а Лекс, становясь у меня за спиной укладывая голову мне на плечо, с напускной серьезностью говорит:

— Поверь, лисица, вот это — чистая правда, и грязь, и слюни стали частью нашей жизни.

А потом, убедившись, что я раздумала реветь, несильно щипает за задницу, со словами: «Вот видишь, ты не спишь, все по-настоящему».

«По-настоящему», — повторяю за ним в унисон.

Глава шестьдесят вторая: Лекс

Мой телефон звонит около шести вечера, как