— Нам еще предстоит пройти долгий путь.

— Но где? — спросил Вейланд.

— Откуда мне знать?

— У тебя должно быть какое-то представление.

Я никогда не был мастером планирования и предусмотрительности. Я жил и действовал по минутам, и до сих пор выживал достаточно хорошо, сказал я себе, но я знал, что если я хочу продолжать жить, то должен начать видеть хотя бы один шаг вперед в Большой игре Моггерхэнгера. Но опять же, моя врожденная природа, или что бы она ни была, взяла верх.

— Мы держим юг по этой быстрой дороге и направляемся к моему дому в Верхнем Мэйхеме.

— Отказался от Равностороннего Прямоугольника? — спросил Клегг. 

— Пока да. 

Пришел хозяин с нашими тарелками и кружками, накрыв маленький столик. Вейланд съел торт залпом.

— Моггерхэнгер, возможно, ждет тебя.

— Они уже были и ушли. — Мой рот тоже был набит. — А может быть, они никуда не ходили. Я льщу себя надеждой, что они не думают, что я настолько глуп, чтобы пойти туда. В любом случае, тебе ничего не грозит, потому что я высажу тебя в Кембридж. Ты можешь добраться до Лондона самостоятельно.

— Меня устраивает, — в его голосе прозвучало облегчение.

— Когда доберешься туда, спрячься на некоторое время.

— Подходит, потому что я буду слишком занят.

В Верхнем Мэйхеме я собираю документацию о наркоимперии Моггерхэнгера, которую должен присылать Мэтью Коппис. Затем я отправлюсь на яхте в Голландию через Харвич, чтобы в безопасности на досуге пригвоздить Мога и Джека Лэнторна.

— Спасибо за превосходную еду, — сказал Клегг. — Хорошо время от времени набивать старое брюхо. — Он пошел за флягой и наполнил ее у стойки.

— Скажи мне, Клегги, — сказал я, когда он сел, — не знаю, глупый ли это вопрос, но думаешь ли ты, что твоя жизнь стоила того?

Он сделал большой глоток из кружки.

— Это всего лишь глупый вопрос, поскольку моя жизнь еще далека от завершения. Но если вы хотите сказать, стоит ли     моя жизнь, я могу ответить только одно: хотя несколько дней назад я не был в этом убежден, сейчас я чертовски уверен, что это так. Забавно то, Майкл, что я никогда не задавал себе этот вопрос, поэтому, полагаю, я всегда считал, что моя жизнь того стоит. Прямо сейчас я получаю огромное удовольствие. Чего еще я хочу? Мне исполнилось шестьдесят, но я сильный, здоровый и свободный. А вы?

— Если бы я не считал, что моя жизнь того стоит, я бы покончил с собой. — Я ткнул Вейланда под ребра. — А ты что думаешь?

Он провел рукой по лысой голове до короткой седой бороды.

— Этот вопрос слишком значим, чтобы с ним играть на данный момент. Если у меня наступит момент просветления, прежде чем я умру, я попытаюсь спросить себя тогда, в надежде, я полагаю, что времени для ответа не будет.

Клегг хлопнул руками.

— Приятно иметь в машине человека, который действительно об этом подумал.

Он был серьезен, поэтому я кивнул.

— Ты можешь сказать это еще раз, но не надо.

В половине десятого я, как зомби, поехал на юг, как раз на правую сторону безопасности. Моя идея заключалась в том, чтобы ехать на скорости пятьдесят пять, но как только я видел впереди машину или грузовик, моя нога сама собой нажимала на педаль, и я вылетал на обгон на скорости семьдесят или восемьдесят. Невозможно было идти медленно туда, куда я направлялся.

Мое настроение колебалось от желания запеть до желания швырнуть машину на полной скорости о бетонные опоры моста или насыпи. Но я не сделал ни того, ни другого, и мы ехали молча. Возможно, я был в состоянии алкогольного опьянения и меня беспокоило количество ярости, которую, как я знал, вызывали мои зигзагообразные действия в Моггерхэнгере и Ланторне. Я представлял, как они ждут: с тревогой, нерешительностью, яростью и, может быть, даже страхом. Картина, которая вызывала улыбку на моем лице - до тех пор, пока меня самого не перестали сковывать страх, ярость, нерешительность и тревога.

Что меня положительно обрадовало, так это удовольствие вернуться в Верхний Мэйхем, даже если там можно было остаться всего на несколько часов. Я бы предупредил Билла и Марию и обеспечил бы им комфортное жилье из пачки пятерок Моггерхэнгера, чтобы они могли играть в мамочек и папочек где-нибудь еще. Я приходил бы туда около часа ночи, выдергивал Билла из роскошных объятий и разговаривал о том, как все обернулось на ферме Бакшот, пока не засыпал, хотя мои губы продолжали шевелиться, и им приходилось нести меня до кровати.

Моя голова кивнула в сторону руля, и я увидел впереди четыре задних фонаря вместо двух. Я начал вилять, не осознавая этого, и проехал так близко к машине, которую обогнал (хотя мои способности к концентрации внимания казались более или менее нормальными), что, должно быть, напугал водителя до чертиков. Дисмал толкнул меня ногой, словно предупреждая, чтобы я был осторожен.

— Спи, негодяй. Я сам могу позаботиться о себе.

— Что вы сказали?

Я почти достиг грани, но заговорил Клегг.

— Я думал, ты спал.

— Возможно, так и было, но я слышал, как вы что-то сказали.

— Я разговаривал с Дисмалом.

— Остановитесь на десять минут.

— Мне это не нужно, Артур.

— Ты запомнил мое имя?

Ему это понравилось. Я представил его улыбку.

— Я только что вспомнил его.

— После всего этого времени прошло еще полмили. Делайте как я говорю. Подъезжайте к следующему стоянке.

— Не волнуйся. — Я принял двойную дозу джаггернаута. — Я не убью вас.

— Я не жду, что вы это сделаете. Все равно подъезжайте.

— Нервничаешь?

— Просто подъезжайте.

—  С нами все будет в порядке.

Мне пришлось добираться до стоянки. Не успел я выключить двигатель, как уснул.

Я почувствовал руку на своем плече.

— Проснитесь, Майкл. Пора ехать.

Клегг поднес чашку чая мне под нос.

— Как долго я спал?

— Час. Но этого достаточно. Теперь с вами все будет в порядке.

— Мы прибудем туда не раньше двух.

— К чему спешка? Лучше, чем вообще туда не попасть.

Я выпил еще один стакан чая и закурил. Было одиннадцать часов. Вейланд тоже засуетился и казался более веселым.

— Думаю, поездка на машине того стоила, чтобы курить такие хорошие сигары.

Он никогда не оценит мою услугу, направленную на то, чтобы вытащить его из коттеджа «Пепперкорн». Возможно, Моггерхэнгер уже послал кого-нибудь перерезать ему горло – после фиаско прошлой ночи. Я сказал ему, но