маневры свернули внутренности Рональда Делфа. Не то чтобы я думал, что он или его желудок были чувствительными. На мой взгляд, он был крепок, как старое железо, хотя, если бы я догнал его, ему пришлось бы быть еще крепче.

Направление было южное. Клегг обернулся.

— Они все еще преследуют нас.

— Ты уверен?

Будучи ведущими в этой гонке, нам довелось работать труднее. Все, что нужно было делать другой машине, — это искать сверкающие розы наших стоп-сигналов и держать дистанцию. Все, что нужно было сделать нам, это уловить извилистое подмигивание их ослепляющих огней, чтобы понять, что они все еще с нами. Даже Дисмал был напряжен. Если бы я был в машине один, я бы нажал на педаль изо всей силы, но такое плохое вождение было бы тяжелым испытанием для остальных. Встретив так мало машин, мы не смогли сбить с толку преследователей и сбить их с пути. То, как машина держалась за нас, хотя и на некотором расстоянии, наводило на мысль, что ею управлял Пиндарри.

— Мы не можем продвигаться так далеко на запад, — сказал Клегг, — иначе окажемся на болотах. Но если мы сможем сдержать их на протяжении двадцати миль, у нас будет больше шансов.

Мой мозг плавился из-за недостатка сна. Мы прошли милю, не оборачиваясь. Классные инструкции Клегга идти налево, а затем направо вернули адреналин.

— Хочешь выстрелить в них из пистолета?

— Если вы двое не возражаете.

— Я готов ко всему, — нетерпеливо сказал Вейланд.

— В таком случае, — сказал Клегг, — я собираюсь провести вас на главную дорогу миль на десять или около того. Помедленнее немного. Вы едете через деревню.

Это была красивая картинка, достойная упаковки печенья, отправляющейся в Индию.

— Если кого-то задержат за превышение скорости, — сказал Клегг, — пусть это будут они.

Я свернул на главную дорогу и пошел на юг. Яркая кисть света преследователей осветила небо позади.

— Мы никогда их не отодвинем.

Клегг был настолько раздражающе спокоен, что у меня возникло желание (к счастью, оно подавилось) остановить машину и сразиться с теми, кто преследовал нас.

— Не отчаивайся, Майкл. Я вижу на карте маневр, который навсегда отправит их в подвешенное состояние. Подходим к железнодорожному мосту. Вот и все, мы только что это прошли. Через четверть мили — с минуты на минуту — будет крутой поворот направо. После него осталось всего пятьдесят ярдов или около того. Затем ты поворачиваешь на девяносто градусов на второстепенную дорогу слева от тебя. Мы знаем, что поворот там, но для остальных он будет скрыт. К счастью, мы все еще находимся на крупномасштабной карте. Интересно, сколько еще жизней спасла Служба артиллерийского надзора? Все в порядке! СЕЙЧАС! Вот и приближается правый поворот.

Включив фары на полную яркость, я вспотел и резко развернулся, едва не угодив в фургон, который несся навстречу со страшным грохотом. Затем я свернул налево по переулку и выключил все фары.

— Очень хорошо. Они не видели, как мы сюда спустились. Они пойдут дальше и через четверть мили увидят, что дорога раздваивается, и какую бы из этих развилок они ни выбрали, она окажется не той, и они потеряют драгоценное время. Они нас уже потеряли. Наши проблемы позади.

Мог ли я ему поверить? Как ни странно, я это сделал. Прямая дорога шла вверх, затем вниз и вела в деревню. Я замедлил скорость, радуясь тактической победе Клегга. Полосы разветвлялись налево и направо. Чем больше, тем лучше. Мы шли на восток, поворачивая и поворачивая к Великой Северной Дороге. Идея, по словам Клегга, заключалась в том, чтобы избежать большого города, Харрогейта.

— По главной дороге можно проехать до восьмидесяти, не привлекая внимания, потому что это двухсторонняя дорога, к тому же там много машин. Мы можем попасть в Лидс с северо-востока.

— Ты говорящая карта, — сказал я.

— Я думаю, что это одна из наименее сложных проблем, которые мне когда-либо приходилось решать.

Мы оставили позади преследователей, потому что он считал наш бегство сложной игрой. Он также был бы отличным стрелком из арбалета в игровых автоматах.

— Единственное, — сказал я, — нам нужно поесть и отдохнуть.

— Подумать только, мы оставили всю эту еду и питье Делфу, — сказал Вейланд.

— Через двадцать миль, – сказал Клегг, – мы найдем место, где можно поесть.

Хотя в небе позади не было пугающих фонарей, меня все равно беспокоил тот факт, что при поездке по Великой Северной Дороге, нас заметит еще одна машина Моггерхэнгера, отправленная пару часов назад на подкрепление уже отправленной в Доггерел-бэнк. Любой такой автомобиль проехал бы по М1 с большей скоростью, чем можно было бы проехать по Великой Северной Дороге. Через два часа они проедут Ноттингем. Менее чем через три они наверняка смогут оказаться там, где были мы тогда. Тот, кто не ехал в машине, должен был, как и подобает лучшим ребятам Моггерхэнгера, наблюдать за движением транспорта,  идущего по переулку в противоположном направлении даже в темноте. Когда я поделился этими размышлениями с Клеггом, он решил, что  стоит действовать в соответствии с ними, если только не будет слишком поздно, хотя он добавил — и я увидел, как он улыбнулся в зеркало, — что почти никогда не бывает так.

— Слишком поздно бывает только один раз в жизни, и тогда ты уже ничего не сможешь с этим поделать.

— На днях я буду смеяться до ушей над одной из твоих острот.

На что он ответил:

— Искренне надеюсь, что нет.

Дисмал начал выть.

— Нам нужно остановиться, иначе с нами все будет кончено. Мы можем пережить голод, недосыпание и даже перестрелку, но вой Дисмала нам не одолеть.

— Он визжит, как новорожденный ребенок, — сказал Вейланд.

— Ну, — сказал я ему, — ребенок не ребенок, но он один из нас.

Морда Дисмала одобрительно толкнула меня. Его беспокойство не было немедленным, но мы были предупреждены, поэтому в ближайшем транспортном кафе мы должны были о нем позаботиться. Я припарковался как можно дальше в темноте и позади других машин.

— Рискнем зайти внутрь?

Клегг подернул очки и выключил фонарик для чтения карты.

— Думаю, это возможно.

Мы дождались окончания туалета Дисмала и пошли в обычное место кипящего жира и сырых чипсов, которое казалось раем. Я купил сорок сигарет и пинты чая для всех нас, включая Дисмала. Я заказал четыре тарелки всего и кучу хлеба с маслом, а также дюжину сладких пирожных и еще чая. Кто знал, когда придет следующая еда?

— Я считаю, что мы это сделали, — сказал Клегг.

Я был суеверен, каждую минуту ожидая, что