ошибку, решив подверстать свои идеи к рамкам Старого и Нового Завета. То же произошло с иудейскими каббалистами, которые, по существу, были неоплатониками, когда для оправдания своей системы они ссылались на авторитет библейских стихов, слов и даже букв.

У меня нет намерений излагать учение о Новом Иерусалиме – так именуется Сведенборгианская церковь, – но я хочу обратить внимание на два момента. Во-первых, на чрезвычайно оригинальную концепцию ада и рая, которую Сведенборг подробно излагает в самом известном из своих трудов – прекрасном трактате «De coelo et inferno»[616], опубликованном в Амстердаме в 1758 году. Ее повторил Блейк, а Бернард Шоу красноречиво изложил в третьем акте пьесы «Человек и сверхчеловек», который повествует о сне Джона Таннера. Насколько мне известно, Шоу никогда не говорил о Сведенборге; можно предположить, что его вдохновил Блейк, о котором он отзывался часто и с уважением; также нельзя исключать, что Шоу пришел к тем же идеям самостоятельно.

В известном письме к Кану Гранде делла Скале Данте Алигьери отмечает, что его «Комедию», как и Священное Писание, можно прочесть четырьмя разными способами, и буквальный – только один из них. Сраженный красотой поэзии, читатель тем не менее сохраняет незабываемое впечатление: девять кругов ада, девять террас чистилища и девять сфер рая соответствуют трем учреждениям, целью которых является наказание, исправление, и, если это слово будет здесь уместно, вознаграждение. Такие пассажи, как «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate»[617], усиливают это топографическое убеждение, созданное средствами искусства. Здесь нет ничего общего с загробными мирами Сведенборга. Согласно его учению, рай и ад не являются какой-то местностью, хотя души умерших, населяющие и (в некотором смысле) творящие небеса и преисподнюю, воспринимают их как пространство. Это состояние души, которое зависит от прошлой земной жизни. Никто не обречен на небеса, ад никому не запрещен. Двери, так сказать, открыты. Те, кто умер, не знают, что мертвы. Какое-то время они думают, что находятся среди своего обычного окружения, среди друзей[618]. Затем к ним приходят незнакомцы. Если у умершего была склонность ко злу, то он предпочтет общество демонов. Если он был праведником, то изберет общество ангелов. Для блаженных мир дьявола – это юдоль болот, пещер, горящих хижин, руин, домов терпимости и таверн. Грешники лишены лика – или обезображены чудовищными, зловещими гримасами, но мнят себя красивыми. Насилие и взаимная ненависть – вот их счастье. Они отдаются политике в самом латиноамериканском смысле этого слова – живут интригами, ложью и только и делают, что навязывают другим свою волю. Сведенборг рассказывает, как однажды в глубины ада упал луч райского света, – грешникам он показался зловонием, гнойной язвой, тьмой.

Преисподняя – оборотная сторона рая. Такая противоположность нужна для равновесия творения. Господь правит как адом, так и раем. Это равновесие необходимо для свободы воли – человек должен непрерывно выбирать между добром, исходящим из неба, и злом, чья вотчина – преисподняя. Каждый день, каждое мгновение человек творит свое проклятие или спасение. Мы станем такими, какими уже являемся. Страх или ужас предсмертной агонии, когда человек растерян и напуган, не имеют никакого значения.

Независимо от того, верим мы в личное бессмертие или нет, неоспоримо, что учение Сведенборга более нравственно и разумно, нежели учение о таинственном даре, обретаемом почти случайно в самую последнюю секунду. Достаточно сказать, что оно ведет нас к практике добродетельной жизни.

Рай, который увидел Сведенборг, состоит из бесчисленного множества небес, бесчисленного множества ангелов на каждом небе – и при этом каждый ангел сам по себе является небом. Всем правит горячая любовь к Господу и к ближнему. Форма неба (и небес) повторяет форму человека или, что то же самое, ангела, ибо ангелы не являются особым видом. Ангелы, как и демоны, суть мертвые, присоединившиеся к первым или вторым. Любопытная черта, наводящая на мысль о четвертом измерении и предвосхищенная Генри Мором: ангелы, где бы они ни находились, всегда обращены лицом к Богу. В краю духов солнце – это видимый образ Господа. Пространство и время иллюзорны, стоит человеку подумать о ком-то, как он тут же появляется рядом. Ангелы разговаривают подобно людям – словами, которые можно произнести и услышать, но их язык природен и не нуждается в изучении. Он является общим для всех ангельских сфер. Искусство письма также известно небу; Сведенборг не раз получал Божественные послания, рукописные или отпечатанные, но расшифровать их до конца ему не удалось, ибо Господь предпочитает прямое, устное наставление. Не важно, крещен ребенок или нет, не имеет значения религия родителей – все дети попадают в рай, где их обучают ангелы. Ни богатство, ни счастье, ни радости плоти, ни мирская жизнь не преграда, чтобы попасть на небо. Ни бедность, ни несчастье не являются добродетелями. Важны добрая воля и любовь к Господу, а не внешние обстоятельства. Мы уже упоминали отшельника, который, пройдя путем одиночества и самоотречения, сделался непригоден для неба и лишился его наслаждений. В «Трактате о супружеской любви», вышедшем в 1768 году, Сведенборг заявил, что земной брак всегда несовершенен, ибо мужчина действует по разуму, а женщина – по воле. Попав на небо, мужчина и женщина, любившие друг друга, сливаются в едином ангеле.

В Откровении, одной из канонических книг Нового Завета, святой Иоанн Богослов повествует о Небесном Иерусалиме; Сведенборг экстраполирует эту идею и на другие крупные города. Так, в «Vera Christiana religio»[619] (1771) он пишет, что существуют два внеземных Лондона. Когда люди умирают, они не утрачивают своего характера. Англичане сохраняют свойственную им рассудительность и уважение к авторитетам, голландцы продолжают торговать, немцы не расстаются с книгами, и, когда им задают вопрос, они, прежде чем ответить, всегда сверяются с соответствующим томом. Но самый любопытный случай – мусульмане. Поскольку в их сознании понятия пророка Мухаммеда и религии неразрывно связаны, то Бог посылает им ангела, принявшего облик Мухаммеда, чтобы научить их истинной вере. Это не всегда один и тот же ангел. Однажды перед общиной правоверных предстал настоящий Мухаммед и сказал: «Я – ваш Мухаммед», но едва он произнес эти слова, как тут же обуглился и вновь канул в преисподнюю.

В мире духов нет лицемерия; каждый человек таков, каков он есть. Злой дух повелел Сведенборгу написать, что демонам доставляет удовольствие ложь и прелюбодеяние, грабеж и мошенничество; они равно наслаждаются запахом трупов и экскрементов. Я опускаю подробности; пытливый читатель может обратиться к последней странице трактата «Sapientia Angelica de Divina Providentia»[620] (1764).

В отличие от других визионеров Сведенборг описывает небо значительно более детально, нежели землю. Формы,