и порядочность, верил, что можно поддержать мир на земле, раздавая пацифистские листовки воинственным народам. Энциклопедический ум Вильсона сокрушил его. Фактически именно президент, используя полковника Хауса в качестве missus dominicus[127], вершил важные внешнеполитические дела. Вильсон рассматривал дипломатию, как и все остальное, с точки зрения Добра и Зла. Он сразу же пообещал, что «никогда больше Соединенные Штаты не будут стремиться к приобретению путем завоевания ни единой пяди чужой территории». Правда, случалось, что его действия не полностью соответствовали его принципам. Американские стрелки оккупировали Никарагуа, Гаити и Санто-Доминго. Но надо заметить, что там они не остались, а по отношению к Мексике Вильсон проявил истинное терпение.

Старая игра. «Подержите малыша, хорошо, мистер? Я вернусь через минутку!» — Так Тафт вручил младенца («мексиканскую ситуацию») Вильсону. Карикатура из сатирического журнала «Пак». 1913

8. До 1911 года диктатор Порфирио Диас поддерживал порядок в этой стране в угоду крупным землевладельцам и иностранным капиталистам. Когда вспыхнула народная революция во главе с Франсиско Мадеро и Диас был свергнут, богатые создали другого диктатора, Уэрту — нечто среднее между бандитом и военачальником, в котором бандитские наклонности все же возымели верх. Большинство европейских государств признали Уэрту, дабы защитить собственные инвестиции, и американские капиталисты просили Вильсона последовать их примеру. Но он отказался: «Мы считаем, что справедливое правительство всегда опирается на согласие тех, кем управляет, и что не может быть свободы без порядка, основанного на законе, а также без сознательного одобрения общественности. Мы не испытываем ни малейшего расположения к тем, кто стремится захватить власть, чтобы пользоваться ею ради своих собственных интересов и амбиций…» Такая позиция привела к некоторой напряженности в отношениях между Англией и США. Вильсон хотел бы, чтобы обе страны, имеющие взаимные интересы в Мексике, проводили там единую политику. Однако оказалось, что у него имелся рычаг для ведения переговоров. Завершалось строительство Панамского канала, и в 1912 году конгресс принял решение об освобождении от таможенной пошлины американских судов, занимающихся каботажными перевозками. Великобритания утверждала, что это решение противоречит договору Хея — Паунсфота. Конгресс ответил, что формулировка «open to all nations on terms of entire equality» («открыт для всех стран на основе полного равенства») подразумевает «зарубежные страны» и не относится к Соединенным Штатам, которые являются строителями канала. Вильсон послал полковника Хауса вести официальные переговоры с сэром Эдуардом Греем, а сам отправился в конгресс, чтобы необычайно энергично потребовать отмены этой оговорки. В своей речи, содержащей много недосказанности и таинственности, он намекал, что требует этой уступки Англии, чтобы урегулировать более деликатные вопросы. Конгресс понял, что речь идет о Мексике, и пошел на попятную. Канал был открыт, и это стало большим коммерческим и стратегическим событием, права пользования им были одинаковыми для всех стран, и политика Великобритании в отношении Мексики с того дня стала на удивление похожа на политику Соединенных Штатов.

Викториано Уэрта, президент Мексики. Фото. 1914

9. Когда в 1914 году Уэрта беспричинно арестовал американских моряков, президент потребовал извинений. Их не последовало. Морские пехотинцы и матросы, действуя, как всегда, доблестно, заняли Веракрус. Война с Мексикой казалась неизбежной, но Вильсон твердо решил предотвратить ее. Вряд ли ему бы это удалось, если бы Аргентина, Бразилия и Чили не предложили посредничество в этом конфликте. Вильсон согласился, и эти державы рекомендовали создать в Мексике конституционное правительство. Подобное решение не совпадало с желанием Уэрты, но, не заручившись поддержкой в Европе, он бежал, и его сменил избранный президент Карранса. Волнения в стране продолжались. Лидер повстанцев Вилья несколько раз пересекал границу, грабя американцев в Техасе. Любой президент, кроме Вильсона, вероятно, аннексировал бы Мексику ценой короткой победоносной войны. Операция казалась легкой, прибыльной, но морально предосудительной, и, несмотря на давление общественного мнения, президент попытался вместо этого укрепить режим Каррансы. Последствия показали, что, проявив терпение, Вильсон действовал мудро. Отношения между двумя соседними народами становились и становятся все более дружескими. Вообще говоря, первый срок Вильсона оказался успешным в глазах масс и либералов. Так называемые правящие классы укоряли президента за его недоверие к миру бизнеса и за внешнюю политику — скорее законопослушную, чем героическую. С 1914 года Европа находилась в состоянии войны, и позиция, которую должны были занять Соединенные Штаты в этом конфликте, разделила страну почти так же, как в былые времена, в начале Республики, борьба между Францией и Англией.

III. Нейтралитет

1. Тем, кто сегодня, тридцать лет спустя, с учетом контекста последующих событий изучает войну 1914 года, иначе говоря, первую очевидную попытку немцев установить свое господство в мире, будет трудно понять, как американцы сразу не увидели, что на карту поставлены сами принципы, на которых зиждется их цивилизация. Сразу после нарушения нейтралитета Бельгии правовая доктрина была противопоставлена доктрине насилия. Выбор людей доброй воли не вызывал сомнения. Но политическая традиция Америки была враждебна любому альянсу. Президент Вашингтон в своем прощальном послании предупредил об этом страну. В годы Французской революции американцы были разделены на профранцузских и проанглийских — эти различия исчезли после 1815 года. В течение столетия во внешней политике США главенствовали два принципа: не вмешиваться в европейские дела и не позволять европейцам вмешиваться в дела американцев.

2. Такая позиция выглядела даже более категоричной на Среднем Западе и на Западе, чем на атлантическом побережье. Восточные штаты в течение какого-то времени поддерживали постоянные отношения с Европой. Они видели у себя больше европейцев, им было легче путешествовать. Для фермера из Айовы слово «Европа» не означало ничего конкретного. В отдельных штатах население составляли люди немецкого происхождения — законопослушные, но преданные Германии, они сразу же обвинили Францию и Англию в лицемерии. И хотя деловые круги на Востоке были расположены к Великобритании, в памяти народа, которой свойственно постоянство, сохранилось недоверие по отношению к англичанам, восходящее еще ко временам Сэмюэла Адамса. Влиятельные ирландцы были враждебно настроены к Англии. Франция, с другой стороны, еще извлекала пользу из престижа Лафайета, хотя расположение к ней было скорее сентиментальным, чем действенным, а ее союз с царской Россией вызвал возмущение в либеральных кругах. Американцы с тревогой и удивлением наблюдали за вендеттой европейских стран. Откуда этот гнев? Разумеется, сама Америка прошла через собственную Гражданскую войну, которая в 1914 году была уже давно забыта. К тому же она не видела в Европе моральных проблем, сравнимых с американским рабством. Вот уже целое десятилетие Соединенные Штаты радовались периоду замечательного процветания. Они наблюдали, как растет их богатство и увеличивается население; они верили в прогресс, потому что реформаторы, вместе с Рузвельтом и Вильсоном, сумели правильно распорядиться дарованной им властью. Они не понимали, почему Европа прибегала к методам, казавшимся им