принцу удалась сесть на польский престол, не только отпадет от союза с Австрией и Россией против Турции, но и заключит союз с турками. Потому России и важно было поддержать в Польше саксонскую партию, а лучшим средством поддержки было приближение военных сил к польским границам. С этой целью и двинуты были Новгородский и Рязанский разряды на польский рубеж, к Великим Лукам[656].

Собирались ехать за границу назначенные туда в числе 61 стольники для изучения навигацкой науки. В начале января 1697 г. Петр составил для них инструкцию, «Статьи последующие учения морского флота», в которой заключалась программа их занятий за границей. Занятия эти были двоякого рода: общеобязательные для всех и сверх того еще необязательные. Общеобязательные занятия должны были состоять в изучении мореплавания, именно в ознакомлении с морскими картами и компасом — «знать чертежи или карты морские, компас, также и прочая признаки морские»; в приобретении знания всех снастей корабля и умения управлять им, как в обыкновенном плавании, так и во время боя, и для того изучающим навигацию стольникам вменялось в обязанность искать случая побывать на море во время боя («владеть судном как в бою, так и в простом шествии, и знать все снасти или инструменты, к тому надлежащие: парусы и веревки, а на катаргах и на иных судах весла и прочие. Сколько возможно, искать того, чтоб быть на море во время бою, а кому и не лучится, ино с прилежанием искати того, как в тое время поступить»). Окончив морское образование, с боевым курсом или без него, каждый стольник должен был выхлопотать себе свидетельство или аттестат за подписями и печатями от морских властей, под руководством которых проходил курс, — «однакожде обоим, видевшим и не видевшим бой, от начальников морских взять на тое свидетельствованные листы за руками их и печатми, что они в том деле достойны службы своей». Сверх этих для всех обязательных занятий те из стольников, которые пожелали бы заслужить по возвращении на родину особую милость, должны заняться еще изучением корабельной архитектуры. («Естли же кто похочет впредь получить себе милость болшую по возвращении своем, то [б] к сим вышеописанным повелениям и учением научились знати, как делати те суды, на которых они искушение свое приимут».)

Этим, однако, обязанности отправляемых за границу стольников еще не кончались. Кроме изучения мореплавания и кораблестроения самими стольниками, каждый из них должен был еще исполнить за границей два поручения: во-первых, нанять за границей и привезти на свой счет в Москву, — с тем, что расходы будут покрыты казной, — двух искусных мастеров морского дела; во-вторых, к каждому стольнику для заграничной поездки прикомандировывался на казенном содержании солдат, и стольник обязан был обучить его в чужих краях морскому делу. Кто не пожелает везти с собой солдата, может вместо него обучить морскому делу своего знакомца или человека (холопа), причем казна даст на содержание такого обучаемого человека 100 рублей. О желании взять на обучение солдата или обучать своего человека стольники должны сделать немедленное заявление генерал-комиссару (Ф. А. Головину). Конечным сроком выезда их за границу были назначены последние числа февраля — «с Москвы ехать им сим зимним временем, чтоб к последним числам февраля никто здесь не остался». Для проезда им будут выданы паспорта из Посольского приказа[657]. Командируемые стольники должны были ехать на собственный счет и собственными средствами. Каждый в пределах отведенного срока собирался в путь и ехал, смотря по своим удобствам, отдельно от других, захватывая с собой присоединяемого солдата. В упомянутом выше (с. 334) списке стольников против каждого аристократического имени стольника стоит простое имя назначенного с ним ехать сержанта или солдата, например: «Князь Борис Куракин. С ним сержант Иев Сушков… Князь Григорий Долгорукий. С ним солдат Матвей Мухленин» и т. д. Из выданных стольникам паспортов видно, что они начали выезжать с начала января и продолжали покидать родину еще и в июле.

«Ежедневно, — писал находившийся в Москве Плейер цесарю от 8 июля, — уезжают отсюда в Голландию, Данию и Англию молодые люди, которым под страхом потери земель и имущества велено ехать на собственный счет, и никто не может возвращаться без свидетельства об оказанных заслугах»[658].

Собирались также и великие послы, и в Посольском приказе продолжалась начавшаяся в декабре 1696 г. неустанная подготовительная работа. По документам о снаряжении посольства можно заметить, что дело посольства сосредоточивал в своих руках опытный уже в дипломатической службе второй посол, Ф. А. Головин; Лефорт же, не имевший в этом отношении никакой практики, был в посольстве таким же номинальным первым послом, как во флоте адмиралом. Головин считал нужным подготовиться к посольству, прочитывая дипломатические бумаги прежних лет. «Государе мой Емельян Игнатьевич, — пишет он Украинцеву в январе 1697 г., — повели, мой государь, дела, которые с нами велено отпустить, а написано отдавать подьячим помаленку, чтобы осмотреться мне все, что надобно будет, хотя начало — вели учинить сего дни. Федька челом бью»[659].

Формировался личный состав посольства. Каждый из великих послов представлял желательных ему дворян, членов своей свиты. Сверх той «дюжины дворян», о которой Лефорт писал брату за границу, он взял еще двух, так что его свита состояла из 14 человек, все иноземцев. Это были племянник его Петр Лефорт, Богдан Пристав, Яков Дуарси, Иван Гумар, Давыд Энглис, Вилим Турлавиль, Илья Кобер, Андрей Липкин, Филимон Монсов, Петр Книппер, Павел Вуд, Вахромей Меллер, Андрей Юнгер, Карл Блюмберг, причем первые семь называются в списке «дворянами», а вторые семь — пажами. Ф. А. Головин брал с собой двух родственников: сына Ивана Федоровича и брата Алексея Алексеевича Головиных и сверх того еще семь дворян: Семена Бестужева, Ульяна Сенявина, Глеба Радищева, Матвея Былецкого, Нефеда Срезнева, Григория Островского, Томаса Книппера. Возницыну полагалась свита из двух дворян, и он взял с собой также двух родственников: Андрея Федорова да Ивана Артемьева (племянник) Возницыных. С послами для церковной службы при сопровождавшей посольство походной церкви отправлялись священник Иван Поборский и дьякон Тимофей — оба от дворцовой церкви Живоносного Воскресения, что в верху — домовой церкви покойного царя Ивана Алексеевича. Переводчиками при посольстве были назначены состоявшие переводчиками Посольского приказа известный уже нам по письму его из-под Азова Петр Вульф и будущий знаменитый вице-канцлер Петр Шафиров, кроме того, два толмача: Андрей Гемс и Алексей Зверев. Канцелярия посольства сформирована была из шести подьячих. Из них трое (Михаил Родостамов, Михаил Ларионов и Никифор Иванов) взяты были из Посольского приказа[660], четвертый — Федор Буслаев — из приказа Большой казны, пятый — Иван