послать нарочно, чтоб то скоряя учинено было и присланы б были в поход» (т. е. в Преображенское). Головин передает также Украинцеву повеление государя сообщить — «сказать» Возницыну о назначении в посольство. В письме от 9 декабря Головин, через которого Петр сообщал свои распоряжения Посольскому приказу, требует от Украинцева для государя выписки о подарках, отправлявшихся прежде с посланниками к папе, в Венецию, к королям Аглийскому и Датскому, к курфюрсту Бранденбургскому и к Голландским штатам. На этом письме Головина Украинцев положил помету, свидетельствующую об исполнении переданных приказаний и о дальнейшей ускоренной подготовительной работе Посольского приказа: «Выписать тот час, по чему давано жалованья великим послом для цесарской посылки, и аглинской, и голанской, а посланником для римской, и виницийской, и дацкой, и фларенской, и какие дела с теми государствы были и чем до сего времени урвались (т. е. на чем остановились). И статейные списки тех посольств списывать велеть тот час: папина, цесарская, венецкая, флоренская, галанская, дацкая, аглинская, бранденбурская. Думному дьяку Прокофью Возницыну сказано в верху на посольство декабря в 9 день. Сказал ему о том государев указ в верху думной же дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев». Далее помещен целый список бумаг и вещей, которые надо было приготовить для посольства[637].

Первый посол, Лефорт, поспешил о своем новом назначении и о составе посольства сообщить за границу брату в хвастливом письме от 11 декабря, в котором он также указывал и предполагаемый срок отправления посольства в путь — около 15 марта. «Здесь новость, — пишет Лефорт, — которая вас поразит. Около 15 марта едет отсюда большое посольство в Швецию, Данию, Бранденбург, Англию, Голландию и даже к папе. Никогда еще такого посольства отсюда не отправляли. Его величеству было угодно назначить меня первым послом. Вторым послом назначен храбрый генерал, который был посланником в Китае; он состоял генерал-комиссаром моего флота под Азовом. Третий — канцлер (дьяк) и думный (член Боярской думы), который раз 20 посылался уже в разные страны. Его имя Прокофий Богданович Возницын, а второго — Федор Алексеевич Головин. Все наши приказания отданы. Моя свита будет состоять приблизительно из 200 человек, и я позабочусь о том, чтобы на нас не жаловались, как жаловались на предыдущих послов. Я запретил под угрозой большого штрафа кому-либо брать с собой товары для продажи. Что до чрезвычайных подарков, то у меня их уже много, и я ожидаю еще других. Со мной поедут: дюжина избранных придворных кавалеров — немецких или иностранных офицеров: г. подполковник Дуарсий и г. Кулом, также подполковник; кроме того, у меня 6 пажей, 4 маленьких карла и 20 ливрейных служителей, которые будут блестящим образом одеты, 5 трубачей, музыканты, проповедник, врачи, хирурги и отряд хорошо экипированных солдат. Ваш сын, мой племянник (Петр Лефорт), едет со мной. Так как я должен проехать недалеко от Женевы, то может статься, что я буду иметь счастие увидеть вас и всех милых родственников»[638].

Несколько известий о времяпрепровождении Петра за декабрь 1697 г. среди забот о кораблестроении, об отправке молодых людей за границу для навигацкой науки и о посольстве находим, по обыкновению, в дневнике Гордона. 9 декабря царь был на пиру, данном сыном Гордона, полковником Яковом Петровичем, причем присланный из Австрии артиллерийский полковник Граге производил какие-то опыты со стрельбой, которая удалась и царю очень понравилась. 13 декабря было особенно веселое и разгульное празднество у Лефорта, на котором, как говорит Гордон, «все или большая часть присутствовавших напились пьяны». 15 декабря Петру был представлен доклад Посольского приказа о «порозжих наместничествах» — о свободных наместнических титулах, которыми именовались, по обыкновению, послы и которыми можно было бы именовать отправляемых послов. Петр указал первому послу, генералу и адмиралу Лефорту, именоваться наместником новгородским, генералу-комиссару Головину — наместником сибирским[639]. 16 декабря происходили похороны корабельного плотника иноземца Никласа; Петр, разумеется, присутствовал на них и после похорон пригласил бывшего также там Гордона к себе в Преображенское обедать, и Гордон пробыл у царя до позднего вечера. «18 декабря, — читаем в его дневнике, — в 2 часа ночи загорелся дом князя Андрея Петровича Прозоровского. Мы все были там». Под этим «мы все» можно подразумевать обычно окружавшую Петра компанию и заключать и о его присутствии[640]. 19 декабря Петр слушал доклад Посольского приказа о жалованье чинам великого посольства, установил его размеры: Лефорту 3920 рублей, Головину 3000 рублей, Возницыну 1650 рублей, а также утвердил роспись съестных припасов для отпуска послам натурой: количество осетровых прутов, белужьих теш и спин, белых рыбиц, лососей, число ведер меду вишневого, малинового, обарного, боярского, выдаваемого каждому по чину[641].

В указе о наместнических титулах для членов великого посольства заметно сочетание старинных русских форм с нововведениями Петра. Новые явления пока еще облекались в старые формы. В самом деле, «наместник новгородский» — титул, ведущий свое происхождение с XV в., и этим наместником новгородским оказывается «генерал», «адмирал», иноземец Франц Яковлевич Лефорт. Титул «наместника сибирского» соединяется с носимым Ф. А. Головиным званием «генерала-комиссария». Но Петра начинали уже тяготить некоторые старинные, тяжелые формы. В переписке с членами окружавшей его компании отменены были официальные царские титулы, и друзья пишут, обращаясь к нему, как к частному человеку: «милостивый мой государь» (Головкин) или называя его по-русски, по-латыни и по-голландски по новым его чинам: «бомбардир», «капитан», «мой асударь капитейн» (Л. К. Нарышкин), «господин капитейн» (Ромодановский), «Min Her Capitaneus Capiten» (князь Б. А. Голицын). Самый высокий титул употреблял Виниус, называя Петра «Allergenaedigste grooten Heer» — всемилостивейший великий господин. Петр сердился за официальное обращение. Сохранилось письмо к Ф. М. Апраксину, помеченное 11 декабря без года, приурочиваемое к 1696 г.; в нем Петр делает Апраксину выговор за то, что тот, будучи одним из членов «компании», называет его в письме со всеми официальными титулами. «Федор Матвеевич, — пишет ему царь. — За письмо твое благодарствую, однако ж зело сумнимся ради двух вещей: 1) что не ко мне писал, 2) что с зелными чинами, чего не люблю; а тебе можно знать (для того, что ты нашей компании), как писать. А про нас похочешь ведать, дал Бог, живы; а письмо отдал семье твоей сам. По сем здравствуй. Piter»[642]. Не любя «зелных чинов» в переписке с друзьями, Петр наложил руку и на старинные, излишне пышные и торжественные формы и в дипломатической переписке с иностранными государями, потому еще в особенности ему неприятные, что в них не было никакого смысла. Формы дипломатических сношений бросились в глаза во время приготовлений к Великому посольству. Так можно объяснить происхождение