обрушил почему-то именно на Глюка. Может быть, потому, что когда он заглянул в проулок, именно этот расхристанный неформал склонился над птицей. А может, боялся упустить главного виновника: его прилично одетый напарник с убранными в хвост волосами скромно и безучастно стоял дальше, в глубине тупика.

– Семеныч, что случилось? – подошел еще один мужик.

– Курочку убили! – сказал Семеныч.

– Вот нехристи! – рядом появилась грузная, как тумба, женщина. В тупичке быстро собралась негодующая толпа.

– Граждане, я не знаю как это вышло. Это какое-то недоразумение, – мычал Глюк, то разводя руками, то теребя верхнюю пуговицу на футболке. – Это еще нужно разобраться, кто тут виноват! Курица была на улице, возможно, что ничья.

– Где ты видал ничьих кур? Спасу от вас нету, черти волосатые! – вопила какая-то древняя бабка. В своей жилистой руке она держала ведро с тряпкой.

– Ага, и денег тоже с них никогда нет, – вторил ей плешивый дед.

– По три яйца в день несла! – орал Семеныч.

– Да ладно врать тебе, по три. Скажешь тоже, – недоверчиво сказала бабка с ведром, глядя то на Семеныча, то на Глюка, затем подошла к птице и ткнула ее носком. Птица не шевелилась.

– Как не по три, если я ее из самого Ростова выписывал?! – кричал Семеныч.

– С какого Ростова? – подключилась женщина-тумба. – Мы же их с твоей Зинкой на рынке в Феодосии покупали. Забыл, что ли?

– Ты, Машка, сдурела? Те рябые всю жизнь были. Как у тебя! – Семеныч досадливо сплюнул, явно не желая развивать эту тему.

– У меня рябых уже сто лет как нет! Совсем мозги пропил!

– Три яйца! Скажешь тоже! – опять скептически пробормотала бабка, оценивая белый трупик.

– Женщина, успокойтесь! – сказал плешивый дед. – Сейчас разговор не про то. – Семеныч, вызывай милицию, пусть разбираются.

– Давно пора их проучить!

– Житья нет!

– А я, может, сам себе милиция. – Семеныч храбро полез к Глюку с кулаками. – Я тебе, сволочь, сейчас харю начищу.

– Это ошибка! Вы не поняли! – Глюк отступал вглубь тупика, мучительно подбирая слова. – Птица была беспризорная. Ничья!

– Так что, ее убивать надо?

– Она тебя что, трогала?

– Пусть себе животное летает!

Том по-прежнему стоял подчеркнуто сбоку, немым свидетелем, глядя то на толпу, то на белое растрепанное тельце птицы. Ему показалось, что после пинка старухи она немного поджала ноги. Толпа суматошно орала, медленно сдвигаясь вглубь тупика, и он остался вскоре за их спинами. Подойдя к птице, он поворошил ее носком ноги, слегка пнул, и она… Ожила! Взъерошив крылья, крутанула головой, опасливо покосилась на Тома, сделала два неверных шага, и через секунду как ни в чем не бывало снова тюкала носом пыльный асфальт.

– Граждане, успокойтесь! А в чем проблема? – зычно сказал Том, стараясь говорить как можно весомее.

– Как в чем? – к нему повернулись.

– Вот же ваша курица! – широким жестом показал Том. – Живая, никаких признаков смерти не наблюдается.

– Как это? – глядя на птицу, Семеныч так и застыл с открытым ртом.

– Вот вы здесь шум подняли, а меня, например, не опросили. – Том хмуро обвел глазами людей. – Неправильно, граждане. Самосуд устроили. Не тому нас учили в школе, в комсомоле. Сам погибай, а товарища выручай! Совсем не по-советски.

Последнее слово подействовало на людей почти магически.

– Сейчас все не по-советски! – вздохнула женщина-тумба. – Бардак теперь один.

– А как было дело? – поинтересовался плешивый дед.

– Я мимо шел. Смотрю – птица лежит. А вот он тоже мимо проходил. Я говорю: смотрите, уважаемый. Вон лежит дохлая птица. Заражение может быть. Он говорит: я с вами согласен, и может быть даже эпидемия. Ее нужно немедленно отнести на помойку. Мы оба думали, что она сдохла. Но кто же знал, что она у вас припадочная?

– Стыдно, граждане! – оскорбленно добавил Глюк, быстро подхватывая свой рюкзак с едой.

– Эх, вы! А с виду приличный, – укорил мужика Том.

– Да какой он приличный?! – махнула рукой женщина. – У него моя курица в кустах целое лето яйца несла! Хоть бы десяток вернул. Только зря мальчика обидел.

– Но пасаран! – бросил через плечо Том.

– Но пасаран! Рот фронт! – эхом откликнулась женщина-тумба.

– Припадочная, и по три яйца в день! Ты ври да не завирайся! – сурово добавила бабка.

– А ты был прав, – наконец сказал Глюк на обратном пути. – Знак плохой был.

Неудача

К вечеру Глюк и Куба собрались в поселок.

– Мы пойдем Мульку искать.

– Можно, и я с вами? – спросила Аня.

– Конечно, пошли.

– Кто еще идет?

– Я иду, – ответил Монгол. – Том, а ты?

– Кто-то должен на вещах остаться, – сказал Глюк.

– Я на вещах посижу, – ответил Том.

– Здесь не воруют, – сказала Аня.

– Береженого бог бережет, – сказал Глюк.

Том подошел к Монголу, подмигнул:

– Удачи.

Когда компания скрылась за поворотом тропинки, Том прилег в робкую тень дикой маслины и облегченно вздохнул. Он вдруг понял, как соскучился по одиночеству.

«С друзьями хорошо дружить, – размышлял он, глядя в море, – но долго жить и непрерывно общаться почему-то невозможно. Это просто передозировка дружбой».

Они явно перегрелись в общении, устали друг от друга, а новая компания немного разбавила их досуг. С другой стороны, совместные приключения как-то сплотили их, сблизили, и эта новая глубина их дружбы заставляла дорожить друг другом, держать себя в руках здесь, далеко от дома.

…Они шли друг за другом по тропинке над морем. Монгол шел последним, с удовольствием разглядывая сзади фигурку Ани.

«Ну и что, что с головой не все в порядке и прочая гармония, – думал он. – Я на ней жениться не собираюсь. Наше дело маленькое. Тем более что она никому не нужна. Вот же люди. Живет девка в лесу все лето. Рядом – два пацана с тырсой в голове. Ну, это их проблемы. А мои проблемы – грамотно подкатить. Только вот как».

Солнце уже пряталось за горами, когда они дошли до набережной.

– Девушка, а что вы сегодня делаете вечером? – браво начал он.

– Я? Пока не знаю, – ответила Аня.

– Я могу составить вам компанию.

– Не думаю, что нам будет интересно.

– Почему?

– Мы слишком разные…

– Ты меня совсем не знаешь. Я за буддизм тоже могу сказать. Хотя не это в жизни главное.

– А что же главное?

Монгол не успел ответить.

– Мулька! Смотрите, вон она! – закричал Глюк.

Собака лежала за забором, на территории санатория, посреди большой собачьей стаи.

– А-аа! Нам повезло! Джа услышал наши молитвы! – радовался Глюк. – Мулька! Ко мне! Мулька!

Но сколько он ни кричал, Мулька даже не взглянула в его сторону.

– Где же здесь вход? А, вон! – Глюк подскочил было к перекрытой вертушкой