О том, кем была Лоретта, известно не так много. Насколько мы можем судить, она появилась в жизни Короля Солоса вскоре после последней Кровавой Луны перед созданием Фэйда. Но это не доказывает, что она человек, учитывая, что фестивали во время Кровавой Луны в Темпосте якобы были всемирно известны и собирали участников со всего известного в то время мира.

Несмотря на то, что информация о том, кем была эта женщина, остается неясной, в ее записях содержится множество полезных сведений о кровавом предании, которые дадут нам силы справиться с Терсиусом и его проклятием. Среди записей есть и дополнительная информация о кровавом серебре. Она подтверждает наши предыдущие теории и открытые записи Джонтуна.

— Кузнец собирался сделать сотни таких кинжалов из кровавого серебра, чтобы собрать кровь тех, кто пришел в Темпост, чтобы узнать свое будущее. — Пока я бью молотком, Каллос набрасывает текст, продолжая работать над оружием и доспехами для нашего последнего штурма Терсиуса. — Люди приходили и приносили свою кровь в жертву вампиру. В их пальцы вонзались кинжалы, и кинжалы накапливали силу, чтобы потом выпустить ее, когда она понадобится вампиру. Так как свободно отданная кровь более сильна, чем украденная, это было бы достаточно мощно.

— Если в Темпост на фестивали приезжало столько людей, сколько ты говоришь, то недостатка в крови не было, — соглашаюсь я.

— Я пока не знаю, как они собирались потом извлекать накопленную магию из клинка. — Он встает и подходит к окну, глядя на Темпост. — Но это элегантное решение. Люди свободно предлагали свою кровь, вампир получал свою силу, а люди по-прежнему получали свои знания о будущем.

— Но что-то меня все равно не устраивает. — Я сделала паузу, чтобы вытереть лоб. — Если в кровавом предании речь идет о том, что кровь дается свободно, то не вяжется с тем, что Солос создал магию на основе добровольной крови, экспериментируя на людях, которых он держал в плену. — Иногда трудно не сказать Каллосу прямо. Но выводы он должен сделать сам, постоянно повторяю я себе.

Каллос хмыкает.

— Я и сам всегда задавался этим вопросом. По правде говоря, я полагал, что это самая худшая и уродливая часть его процесса, которая привела его к открытию настоящего кровавого предания.

— Разве что он не ловил людей в ловушку? — предположила я, бросив взгляд в его сторону.

— Ты думаешь, люди помогали ему добровольно? — Он протирает очки.

— В этом было бы больше смысла, — осмеливаюсь сказать я. — Лоретта уже является помощником, о котором мы не знали. — И была человеком, хочется крикнуть мне.

Каллос возвращается к своим записям, просматривает их и журналы.

— Она действительно кажется довольно важной фигурой. Что заставляет задуматься, почему Джонтун никогда не упоминал о ней.

— Действительно, любопытно. — Как такой умный человек может быть таким тупым?

— Еще одна вещь, которая меня интересует, — это группа людей, которая сбежала, — та, в которую, как мы подозреваем, входил Терсиус. Если мы правильно предположили, что он был вампиром, которого они создали... — Каллос сгорбил плечи. Его взгляд по-прежнему отстранен. Хотя он и просматривает страницы, ему не хватает обычного энтузиазма. — Зачем Солосу вообще понадобилось превращать человека в вампира? Я всегда думала, что это часть общих исследований по укреплению тела, но теперь я в этом не уверена.

— Есть ли записи об этом ритуале?

— К сожалению, единственный, кто знает, — это Руван как один из лордов. Некоторые кровавые предания хранятся только для потомков Солоса. Если где-то и есть письменная запись о нем, то мне ее местонахождение никогда не сообщали. — Он смотрит на меня затравленными глазами.

— Мы можем спросить его об этом, когда он проснется. — Я возобновляю работу молотком, но Каллос не возобновляет чтение. Он продолжает безучастно смотреть на записи. Я делаю паузу. — Что еще?

— Ничего.

— Ты такой же плохой лжец, как и я. — Я вздыхаю, кладу металл обратно в кузницу и устанавливаю молот на наковальню. — Расскажи мне.

Он снимает очки, чтобы протереть глаза.

— Я боюсь, что мы все еще что-то упускаем, и все эти приготовления окажутся напрасными.

— Что ты имеешь в виду? — мягко спрашиваю я. Я не могу допустить, чтобы он начал сомневаться. Он все еще нужен нам — все мы должны работать вместе, чтобы осуществить этот план.

— Я всегда говорил, что анкер проклятия не может быть привязан к живому человеку.

Я помню, как Руван отправился за Давосом, решив, что мастер охоты — анкер проклятия, и как Каллос самодовольно улыбался, когда мы вернулись.

— Это не обычный человек... это вампир — или человек, превратившийся в вампира. В любом случае, он имеет доступ к первым трем томам по кровавому преданию и, вполне вероятно, обладает способностями, которые мы даже не можем себе представить. И он прожил тысячи лет. Если кто-то из смертных и может стать анкер для проклятия, то это, конечно, он.

Каллос улыбается. Я думаю, что она должна быть ободряющей. Но она не достигает его глаз. Мне становится тесно в груди.

— Надеюсь, ты права.

— Так и есть. Я должна быть, — пробормотала я и вернулась к своей работе. Я оказалась права насчет Лоретты и Солоса. А мои сны... Анкер проклятия — Терсиус. Он должен быть. А если это не так, то мы заставим его сказать нам, где он находится.

Кто еще может наложить проклятие, кроме него?

День и ночь мы работаем, планируем, тренируемся.

Я хочу проводить больше времени с остальными в часовне — нашей импровизированной тренировочной площадке, но мой долг там, где он всегда лежал: в кузнице. Я представляю, как песня моего молота доносится до Рувана. Интересно, слышит ли он меня за звоном клинков и гулом магии в том далеком месте, где он спит?

Мы делаем все возможное, чтобы подготовиться. И все же, когда время наконец придет, я боюсь, что мы совсем не готовы.

На Фэйдских Болотах стоит непроглядная ночь.

Даже летом я дрожу, когда мы пробираемся через болота. Я несу с собой холод спящего мира Темпоста в то место, которое, надеюсь, станет последней битвой, определяющей его судьбу. Мы