Однако на территориях, занятых Добровольческой армией, большинство убийств осуществляли не крестьяне, а казаки. «Вклад» крестьян тем не менее был решающим: их традиционный антисемитизм узаконил убийства, осуществляемые другими. Убийцы-казаки не наталкивались на моральное отвращение ни среди крестьян, ни среди своих командиров: сравняв еврейское поселение с землей, они могли верить, что просто внесли свой вклад в дело антибольшевизма.

Большинство казаков, сражавшихся на Украине, было выходцами с Кубани. Армия донских казаков в это время была вовлечена в защиту северных границ своего собственного региона от большевиков. Однако из всех казаков репутацию самых кровожадных имели терские. Поскольку на Кубани, а особенно на Тереке, еврейское население было исключительно малочисленным, у этих казаков не могло накопиться огромной ненависти. И в какой-то мере иронично, что те, кто совершил основную часть убийств, традиционно не были озабочены «еврейским вопросом». Кроме прочего, казаки хотели грабить, а антисемитизм, раздуваемый официальной пропагандой, оправдывал их мародерство. Убийство становилось оправданием грабежа: убийцы убеждали себя, что евреи — злейшие враги, поэтому нет ничего дурного в том, чтобы забрать их собственность. Многим удавалось убеждать себя в еврейской опасности настолько хорошо, что для них стало естественным убивать. Встретиться с «врагом» в еврейском поселении было значительно проще, чем на поле боя.

Офицеры Добровольческой армии были одержимы антисемитизмом. Когда читаешь секретные донесения, которые определенно не имели целью пропаганду, ясно, что этот антисемитизм, полный параноидальных идей, граничил с патологией. В тысячах донесений и документов архивов Добровольческой армии нельзя найти ни одного осуждения погрома. Агенты, отправляющие донесения в штаб, просто принимали как данность, что евреи в ответе за все бедствия, большевизм, инфляцию и проигранные сражения.

Язык и риторику этих донесений можно сравнить только с нацистскими памфлетами. Например, агент разведки белых, описывая политическую ситуацию на Украине, потратил на обсуждение деятельности евреев столько же места, как на все остальные темы, вместе взятые. Он писал: «Никакие административные меры не помогут; необходимо обезвредить этот микроб — евреев». «Пока евреям будет позволено вести свою пагубную работу, фронт всегда будет в опасности». «Еврей не удовлетворяется тем, что развращает солдата. В дальнейшем он уделяет еще больше внимания офицерам. Но более всего он заинтересован в юношестве. Умные [еврейские] агенты под прикрытием патриотизма и монархизма общаются с военной молодежью и с помощью карт, женщин и вина вовлекают ветреную молодежь в свои сети». Евреев всегда обвиняли в первую очередь в экономических проблемах и инфляции.

«Мы не должны забывать, что вся промышленность и — самое главное — вся торговля в руках евреев; они утаивают огромные поставки всех видов материальных ценностей. Они не выносят эти ценности на рынок, но, напротив, не упускают возможности купить больше и припрятать». Рекомендация этого агента заключается в том, что по отношению к этим врагам нельзя проявлять никакой гуманности, потому что они пользуются этим и потому что такое человечное отношение отвратит население. Такие же мотивы встречаются в десятках других донесений.

Православная церковь внесла огромный вклад в атмосферу погромов. Экстремистский священник отец Востоков создал конспиративную монархическую организацию «Братство Животворящего креста», чьей целью была борьба с «еврейским масонством». Как-то раз он предложил возглавить крестовый поход священников, вооруженных святыми иконами, против евреев-большевиков. Агитация Востокова за погромы была такой яростной, что в сентябре 1920 года генерал Врангель наконец приструнил его. Его демагогия воспламеняла толпы, которые, послушав его, истерически скандировали «Бей жидов, спасай Россию». Востоков был исключительным случаем, но сотни священников повсеместно называли евреев убийцами Христа и винили евреев в невзгодах церкви во время Гражданской войны. Церковь не отрекалась ни от Востокова в частности, ни от агитации за погромы в целом. Еврейская делегация обратилась за помощью к митрополиту Киевскому Антонию. 10 ноября 1919 года митрополит написал в «Киевском эхе»: «В ответ на просьбу представителей еврейства [осудить погромы] я предложил им, чтобы они сначала обратились к своим собратьям по вере и попросили их немедленно оставить свои высокие посты у большевиков».

Ни одна из основных политических группировок, которые были важны в штабе Деникина, не встала на защиту гонимых. Неудивительно, что такой антисемит со стажем, как В. В. Шульгин, внес свой вклад в агитацию за погромы. Его газета «Киевлянин» была одной из самых неистовых. В первом выпуске после оккупации Добровольческой армией Киева он писал: «Юго-западный район [Украина] — русский, русский, русский… мы не отдадим его ни украинским предателям, ни еврейским палачам». Единственное, что его заботило в связи с погромами, — что они могут вызвать слишком большое сочувствие к евреям.

Русские либералы, кадеты, которые были на переднем крае борьбы за свободу евреев и которые неоднократно обвиняли царские власти в организации и попущении погромов, теперь хранили молчание. Последний съезд партии кадетов в России в ноябре 1919 года в Харькове отказался обвинить Добровольческую армию в убийствах. Резолюция партии призывала евреев отвергнуть большевизм, чтобы спасти себя. Та же самая резолюция изворотливо обвиняла большевиков в организации погромов в тылу Добровольческой армии с целью создания неразберихи. Можно подумать, казакам требовалась помощь! Резолюция партии по еврейскому вопросу была еще одним знаком банкротства либеральной идеологии в Гражданской войне.

Деникин и его ближайшие соратники были антисемитами. Деникин сам это признавал. Когда его посетила еврейская делегация, которая жаловалась на «бесчинства», он сказал ей: «Господа, буду с вами честен. Я не люблю вас, евреев. Но мое отношение к вам основывается на гуманизме. Я, как главнокомандующий, приму меры для предотвращения погромов и других противоправных действий и сурово накажу виновных. Но я не могу гарантировать, что в дальнейшем бесчинств не будет».

Он возлагал на всю еврейскую нацию ответственность за «преступления» тех, кто сражался на стороне большевиков. Он считал и заявлял, что большевизм и иудаизм — это почти одно и то же. И если эти две вещи связаны, то как можно просить людей бороться с одним без другого? Деникин частным образом осуждал погромы, которые казались ему проявлениями варварства. Он не одобрял «бесчинства», но его вера в коллективную ответственность и его убеждение, что ненависть людей к евреям оправданна, сделали эти «бесчинства» возможными.

Его официальные документы основывались на допущении, что все евреи — враги режима. Он запрещал евреям приобретать землю на Черноморском побережье в целях борьбы со спекуляцией. Агентство пропаганды ОСВАГ в короткий период, когда его возглавлял либеральный политик кадет Парамонов, приняло в штат некоторое количество евреев. Это стало одной из причин смещения Парамонова с поста. Новый лидер Соколов в соответствии с указаниями Деникина уволил всех евреев. Вскоре ОСВАГ превратился в бастион антисемитизма, который проявлял терпимость к экстремистам, виновным в наиболее ярой агитации за погромы.