— Я хочу сделать всё правильно. Господин Брэг подходящая партия, — пробормотала Маргарита, собственный план показался глупым, теперь, когда она высказала всю горечь и боль, освободилась от тяжёлого груза, который несла столько лет. — А мне пора задуматься о будущем. Придётся проститься с магией. Не важно. Меня больше пугает разлука с вами. Дела в Хриллингуре заставляют Эльсвера покинуть столицу.

— Зачем, Маргарита? — повторив вопрос, Вельда заставила дочь смотреть себе в глаза. — Сама себе ответь. Никто не торопит тебя с браком. Выбор между магией и любовью не равен выбору между магией и обязанностью.  Ты всегда была разумной девочкой, поэтому понимаешь, что забыть Дариона с помощью другого мужчины дурной выбор.

— Дарион, — губы Ри чуть шевелились, пробуя имя на вкус, наслаждаясь им и отвергая его. — Дарион, как болезнь. Зачаровал меня…Нет-нет, — она порывисто взяла мать за руки, только они могли удержать на краю отчаянья. — Не буквально. Я проверила себя. Дарион не посмел применить схему. Не могу забыть его, в груди болит, давит, и если он вдруг опять позовёт… Я же побегу, мама, я не устою. Предательница! — зло сжала губы, как это обычно делал Стефан или Скай. — Предаю брата, вас всех.

— Но ты дала ему шанс, и всё складывалось хорошо. Так?

— Слишком хорошо для правды. Возможно, я сама придумала сказку, а для него отношения ничего не значили, или маг хотел отомстить Фолгандам.

— Мальчик показался мне другим, — Вельда возразила. — Сломанный, но сохранивший честь и добро. Он многое сделал, чтобы казаться хуже, чем есть на самом деле. Кто знает, что за причины заставили его скрыться? Однажды твой отец попытался сделать вид, что ему никто не нужен, даже причинил боль, чтобы отпугнуть меня. Я поверила, немало слёз пролила, пытаясь забыть, но всё разрешилось, потому что любовь сильнее, и мы вместе боролись за неё. Да, милая, за любовь надо биться до самого конца. Не сдавайся, если любишь Дариона.

Маргарита смотрела во все глаза на маму, удивляясь и смущаясь от внезапной откровенности Вельды. Отношения родителей всегда были для Ри недосягаемой сияющей вершиной.

— Неужели папа мог сделать тебе больно? Он же…Он готов умереть за тебя.

— У него были на то основания. Очень серьёзная причина. Ты же помнишь про жрецов-ревнителей лика. Не хотел, чтобы любимая страдала рядом с куклой Дивного бога, — помолчав, Вельда добавила. — Всё можно исправить, если поговорить с человеком.

— Как я могу сражаться, если маг спрятался в своём мире, куда мне нет дороги. Я смирилась, мама, — Ри сделалась совсем спокойной и тихой, положила голову на плечо Вельды, взгляд бесцельно блуждал. — Мне никогда не быть такой счастливой, как вы с папой, никогда.

— Жаль, что Дарион не оставил тебе выбора. Лишил самого ценного — возможности бороться. В любом случае, помни хорошее. Счастье, даже ушедшее, всегда лучше, чем боль.

— Жаль, — эхом отозвалась Маргарита.

Они помолчали. Вельда хмурилась.

— Прошу тебя, Ри. Не выходи замуж без любви. Подумай хорошенько. Ты не исцелишься от боли. А с Эльсвером придётся разделить не только приятные беседы и прогулки. Сможешь ли ты разделить с ним постель.

— Привыкну, — безразлично Маргарита прикрыла глаза, но сидела так недолго — образ Дариона сам собой соткался из темноты.

— Нет, девочка. Не привыкнешь. Тело не даст солгать.

— Эльсвер внимательный и терпеливый.

— Не унижай его разрешением любить себя. Возненавидишь. Любовь не заменить. Не сбежать от любви.

— Понимаю, мама. Умом понимаю, а сердцу так больно, что готова на что угодно. Есть время подумать. Сегодня немного и завтра целый день.

— Думай, Маргарита, — Вельда коснулась губами горячего лба дочери. — И знаешь, что, выпей взвара для успокоения, ложись. Сон исцелит тебя.

Так Маргарита и поступила. Сославшись на болезнь, когда Фрейя радостно щебетала и кружила вокруг сестры, забралась в постель. Сестра не стала больше тревожить, убежала, убеждённая, что Маргарита и правда заболела — глаза красные, лицо горит.

Мысли Фрейи постоянно были заняты различными идеями и магией. Домашний арест тяготил шуструю Белку, но слово отца удерживало от очередных проказ. Во всяком случае, первые дни после шалости на ужине с неприятным господином Брэгом. И как сестрёнка может думать о браке с ним? Но и об этом она быстро позабыла.

Измученная сомнениями и слезами, Ри быстро уснула. Взвар согрел и помог найти покой. Засыпая, она думала, как хорошо, что рассказала маме обо всём. Сделалось легко и немного пусто внутри. На мгновенье она испуганно встрепенулась — что знает мама, точно будет знать и Стефан Фолганд. Заранее вспыхнуло лицо от стыда. Нет, Вельда не расскажет, пощадит чувства дочери. Доверие к матери у Маргариты возобладало. Она успокоилась. Пришёл сон.

Она не знала, но оказалась права, доверяя Вельде. Та ничего не сказала мужу о Дарионе и встречах. Не скрыла разговора с дочерью, призналась, что Эльсвер не истинная любовь Маргариты, но не более. Давно у них со Стефаном не было секретов друг от друга. Конечно же, маг догадался — Вельда знает больше. Стало тревожно, и нечто вроде предчувствия сжало сердце.

Проснувшись утром, Маргарита вспомнила безумие предыдущих дней, но уже с меньшим волнением. Стоило открыться раньше, излить душу матери, возможно не уцепилась бы тогда за Эльсвера, как утопающий хватается за первое, что подворачивается под руку. У неё был целый день, чтобы обдумать следующий шаг, подобрать слова для отказал от брака. Недавно она уверенно расписала собственную жизнь, разложила по пунктам плана, а теперь стояла на пороге полного отказал от задуманного. Лучше остаться одной, чем вымученно пытаться полюбит того, кто может быть только другом. К тому же Маргарита не одна — у неё есть семья, любящие и понимающие люди рядом.

Решение почти принято. Ри улыбнулась, сладко потянулась в постели. Спокойный сон действительно излечил. Сон и разговор с мамой. Глупо было молчать так долго.

Память о Дарионе продолжала кровоточить, взгляд болезненно выхватывал хрустальный куб с розой, стоявший на столике рядом. Почему бы не думать о прошлом, как о ярком и прекрасном опыте? Оставить для себя лишь доброе и нежное. Она была счастлива, когда маг касался её губ. Так осторожно вначале, словно спрашивал разрешения. Ри