Я облегчённо вздохнула и стала жадно глотать воду, не убирая взгляда с Боёна на случай, если он не выкинет ещё чего-нибудь. И когда я закрыла крышку бутылки, он протянул мне очередной крекер, от вида которого меня уже мутило.

— Я всё.

— Говорю же — гадость, — он пожал плечами, засовывая пачку к себе в карман джинсов. Это говорило о том, что если я проголодаюсь до конца дороги, то мне придётся есть с его руки. Блеск.

До Сокчо нам оставался почти час, и я надеялась, что хотя бы он пройдёт в спокойствии. И я была слишком наивной, чтобы надеяться на это. Нет, старушки к нам не приставали, и Боён был вполне тихим. Точнее, он заснул. И это было бы прекрасно для меня, если бы он не заснул на моём плече. А я жалела лишь об одном — о том, что сняла жакет, так как в автобусе было жарко. И вот сейчас мне приходится сидеть в тонкой маечке и чувствовать горячее дыхание парня, щекочущее мою шею. На каком-то моменте своего сна Боён даже ухватился за мою руку, и теперь она в полной власти парня, который прижал её к своей груди. Кажется, он видел что-то волнующе интересное, о чём говорили его нахмуренные брови, лёгкая улыбка и непонятные бормотания, мурашками отдающие по всему моему телу. Как он умудрился так легко заснуть и почему я вообще не могу взять да разбудить его? Вместо этого я свободной рукой кое-как накрыла его плечи своим жакетом, в который раз принимая на себе довольный взгляд одной из женщин. И если в его случае, когда я заснула у него на плече, он даже не реагировал на меня, найдя идеальное отвлечение, я абстрагироваться не могла. Каждый раз поправляя своё, какого вообще чёрта, глубокое декольте, мне всё больше казалось, что нелёгкая голова Боёна постепенно падает именно к моей груди. Я уже ощущала его щёку на своих ключицах, думая при этом, как вернуть его голову в исходное положение. У меня не получалось контролировать своё дыхание, из-за чего грудь поднималась и опускалась, словно привлекая лицо парня к себе. Мне становилось невыносимо жарко, и даже отвлечение в виде появляющихся на горизонте магазинчиков и кафешек совсем не помогало урегулировать реакцию моего тела на такую близость с ним. Когда постепенно начинал виднеться пляж, я радостно вскочила на месте, поняв, что мы почти приехали.

— Где мы? — сонно поинтересовался Боён, который, конечно же, проснулся от моей реакции.

Я больше радовалась не тому, что увижу город и познакомлюсь с очередной героиней, а именно тому, что три часа, проведённые в такой близости с парнем, уже закончены.

— Уже доехали, — я слишком широко улыбалась, что даже не могла никак объяснить свою улыбку.

Несмотря на то, что мне всё ещё было жарко, я быстро надела жакет и закрыла его на молнию, чувствуя себя в безопасности.

— Ох, я себе зад отсидел, — проговорил Боён, потянувшись, и его лицо напомнила мне морду ленивого кота, что я аж заумилялась парню.

Но сразу же убрала взгляд в сторону, надеясь, что он не был слишком мечтательным. Я до конца буду отрицать то, что мне нравится этот парень.

Автобус остановился, и я резко вскочила на ноги, желая поскорее оказаться на свежем воздухе. Но Боён и не собирался вставать, то отпивая из бутылки воду, то копаясь в телефоне.

— Пусть сначала все сойдут, зачем стоять в ожидании, — бормотал он, даже не поднимая на меня головы, и я не могла не согласиться с ним, поэтому села обратно.

— Можно печеньки? — спросила я, словно прошу у него разрешения, и удивлялась самой себе.

Парень отвлёкся от телефона и достал из кармана пачку с поломанными на несколько кусочков крекерами. Конечно же, он не собирался отдавать мне пачку и опять принялся кормить меня с руки. Публика же смотрит. Мимо проходили старушки, прощаясь с нами и желая счастья, а я уже жалела, что захотела есть эти крекеры. И так как кусочки стали ещё меньше, мне нужно было хорошо постараться, чтобы не касаться губами кончиков пальцев Боёна.

— Дай я сама, — просила я его, но он всё отнекивался.

— Нет, я сам, мне нравится это делать, — ответил парень, что я неосознанно опустила челюсть вниз, и он спокойно положил мне в рот печеньку, легонько коснувшись пальцем моего языка. И пока я пыталась жевать крекер, он облизнул свои пальцы. — Очень солёные, — он поморщил нос, а я чуть было не подавилась недожёванным печеньем.

— Боён и Сонхи, — позвала нас женщина, сидевшая перед нами. Она стояла у выхода, и я только сейчас заметила, что в автобусе остались только мы с Боёном.

Я сразу же встала на ноги и грубо вытолкала колени парня в сторону, чтобы выйти уже отсюда. Когда будем возвращаться, ни в коем случае не сяду у окна. Достав из верхней полки рюкзак, я торопливыми шагами направлялась к выходу, но мне пришлось резко остановиться, так как капюшон в очередной раз был потянут Боёном.

— Ты мне его порвёшь когда-нибудь, — недовольно буркнула я, сердито посмотрев на него. Он зацокал языком, покачивая головой.

— Помни, пожилых дам не разочаровываем, — проговорил он, показывая через окно на старушек, разбирающих из багажника свои вещи.

— Как ты… — я поражалась его проницательности, ведь в голове реально промелькнула мысль выйти и сказать женщинам, что никакие мы с ним не молодожёны.

— Маленькая ложь никому не повредит. Иногда она намного лучше правды, — сказал он, смотря на меня виноватым взглядом, и прикусил нижнюю губу.

Я хотела спросить, есть ли ещё какая-то ложь, так как взгляд парня словно намекал на что-то более серьёзное, чем безобидная сказка для старушек. Но Боён, взяв мой рюкзак, уже выходил из автобуса, широко улыбаясь женщинам. Мне оставалось лишь последовать за ним и всего минут пять сыграть роль его молодой жены.

— Сонхи, подойди сюда, милая, — позвала меня одна из старушек, и я, кинув на Боёна неуверенный взгляд, нехотя подошла к ней.

Она что-то искала в своей большой дорожной сумке и очень долго искала бы, если к ней на помощь не подошли бы другие женщины. И, наконец, найдя небольшую деревянную шкатулку, она открыла её и стала там что-то выискивать. Я умоляюще смотрела на парня, медленно подошедшего к нам.

— Что там, дорогая? — поинтересовался он, по-свойски приобняв меня за талию, но, приняв на себе мой недовольный взгляд, сразу убрал руку.

— Не переигрывай, — сердито шепнула я ему в ожидании старушки.

Перерыв несколько колец и браслетов, она достала из шкатулки деревянный амулет на чёрной верёвочке. Он был в виде головы рычащего тигра, конец которого был похож на стрелку.

— Носи, не снимая, — приказала старушка и отдала в руки Боёну. — Надень его ей, — таким же тоном сказала она, что тот не стал переспрашивать дважды.

— А для чего он? — поинтересовался тот, повесив амулет мне на шею, и рассматривая тигра, который расположился прямо в области декольте. Я, конечно, опять жалела, что раскрыла молнию жакета.

— Для плодородия, — ответила та, убирая шкатулку обратно в сумку. — Чтоб детишки были.

— Ни в коем случае не снимай его во время постельных забав, — с улыбкой добавила другая, и я быстро схватилась за амулет, готовая вырвать его с шеи. Теперь ясно, что означает эта стрелка.